Соло-восхождение на Эльбрус. Лето 2009

Кошаев Александр

Сейчас ночь, лежу на втором ярусе кровати в спальном мешке, прислушиваясь к шуму ветра за стенками вагончика. Жду часа ночи. Я на «Приюте одиннадцати» — местечко, где стоят несколько вагончиков, на высоте 4080 метров над уровнем моря. Сегодня попытка, последняя попытка, в этом сезоне взойти на долгожданную западную вершину Эльбруса. Сосед по жилищу тоже взобрался на верх, на соседнюю кровать, и теперь беспокойно ворочается рядом, не давая мне спать. Он экскурсовод из Москвы, уже второй раз здесь на восхождении, я первый.

Будильник в телефоне запиликал, поставив точку в моем ожидании. Сейчас все и решиться. Выползаю из спальника. Обуваюсь со всей тщательностью, одеваться не приходиться, так как спал в одежде. В дополнение к двум парам термоносок, одна из которых теплее другой, оборачиваю ноги газетой для дополнительной теплоизоляции, благо ботинки немного велики и позволяют это сделать. Будет холодно, очень холодно — это я точно знаю. Позавчерашней ночью, за два часа, проведенных в тех условиях, что за стенами, мои ноги замерзли так, что никаким образом невозможно было их отогреть, и только на спуске, при быстрой ходьбе к ним вернулась чувствительность.

Выхожу на улицу. Как и говорил — холодно, очень холодно — это все ветер. Небо ясное, засыпанное звездами с неполной и, как мне кажется, какой-то тусклой луной. Настораживает только пласт облаков, лежащий над соседними горами. Его поведение предсказать вот так сложно — если притянет сюда, может начаться метель и, как следствие, пропадет видимость, а это в моем случае самое нежелательное обстоятельство, с которым мне бы лучше не сталкиваться. Но, с такой же вероятностью, его может и унести прочь. Ухожу после наблюдений обратно в вагон, и возвращаюсь на улицу, после того, как попил чаю, ну, и выслушал отеческие наставления моего соседа — «что лучше бы тебе туда не ходить одному».

Пересекаю пространство от вагончика до гряды, идущей параллельно такой же гряде, на которой и стоит «Приют одиннадцати», и начинаю подъем вдоль ее края. Свежевыпавший снег, который падал вчера почти весь день, лежит пятнами на старом тонком и спрессованным в слои снеге, а под ним лед. Ветер дует слева, неся собой снежную пыль, периодически бросая ее в лицо. Очень быстро начинают мерзнуть ноги, но это выглядит не как чувство холода. Пальцы сильно стынут и начинают неметь особенно на левой ноге — ветер слева, поэтому она охлаждается сильнее. Часто останавливаюсь и сильно бью носком то одного, то другого ботинка в склон, чтобы на некоторое время отогреть пальцы. Гряда заканчивается, за ней участок открытого склона и скалы Пастухова, но как — то на скалы они не совсем тянут, обыкновенное нагромождение горной породы и различного размера камей, выступающих изо льда.

Добираюсь до скал. Пришло время надеть кошки — склон становиться круче и весь выпавший снег сдуло ветром, который с каждым шагом верх все становиться все сильней. От него хочу спрятаться за камнями, за ними он не такой сильный, но и снег здесь еще не унесло, и его еще подваливает туда, где я пытаюсь спрятаться. Он залепляет лицо, лезет под одежду. Пытаюсь найти камень, за которым можно было бы укрыться от ветра, но, не найдя такого, нацепляю кошки прямо на ветру, немеющими от холода пальцами. Пока возился с этим делом, меня обгоняют группы людей, ползущих упорно верх. Они приехали под скалы на ратраках. Выхожу на тропу. Хочу отметить, что она идет вдоль расставленных вдоль нее вешек, они начинаются у бочек, высокогорной гостиницы и конечной станции канатной дороги на высоте 3800 метров и тянуться до самой вершины.

Тропа хорошо утоптана, и, если не заносится снегом, хорошо видна. Не спеша, стараясь не рвать дыхание, двигаюсь в веренице людей. К моему признаться удивлению и удовольствию, иду быстрее других, несмотря мою неторопливость. Поэтому скоро одним из первых поднимающихся оказываюсь я. В то время, когда я подошел к седловине, я был далеко впереди от остальных. Но с начала от верхней границы скал, иду я край них, слева, взлет, в конце которого начинается косая полка, обходящая восточную вершину Эльбруса влево, и приводящая на седловину. Рассвет встречаю как раз на ней. Но солнца нет, оно светит сейчас на противоположные склоны вулкана, поэтому хоть и стало светло, но теплее не стало. Облака, волновавшие меня, внизу уже унесло, даже не заметил как. Ветер, дующий здесь порывами, стал достигать такой силы, что невольно приходится останавливаться занимать позу поустойчивей, чтобы не потерять равновесие, и ждать когда порыв потухнет.

Между порывами ветра нет совсем, либо слабый, и можно быстренько перебежать. И снова жду, когда очередной порыв ветра закончится. Так добираюсь до седловины. Здесь ветер чуть слабее. Дальше, поднимаясь, траверсирую склон западной вершины, ориентируясь на вешки. Здесь склон покруче, чем был внизу. Убираю палки и достаю ледоруб. Он все время был у меня за спиной, втиснутый, за лямку маленького рюкзачка. Его любезно предоставил Стас, мой сосед, на время восхождения.

Где-то посередине этого склона проходит линяя, делящая склон на две половины, та что на солнце, с верху, и та, что еще в тени. Пересекаю эту линию и выхожу на солнце, но тепла не ощущается, холод все-таки колоссальный. Бутылка воды во внутреннем кармане куртки замерзла, я даже не заметил когда это произошло, но по количеству льда в ней, а это больше половины бутылки, понимаю, наверное это случилось давно. Достал же я ее только здесь, чтобы сделать несколько глотков.

Преодолев этот подъем, выхожу на предвершинное плато. По нему идут все те же вешки и тропа натоптанная сотнями ног в кошках, шириной около двух метров. Ветер кидает меня с одной стороны тропы на другую, иду по ней словно пьяный.

Все вот она — вершина, на конце этой тропы невысокий ледовый взлет пред вершиной. Преодолев остаток пути, «вползаю» на вершину. Ветер грозится сдуть меня с нее, вворачиваю бур и вщелкиваюсь в него, только тогда встаю на ноги, чтобы осмотреться.

Мне потребовалось почти полных семь часов подъема, чтобы добраться до заветной цели и еще четыре, чтобы спуститься.

Хочу поблагодарить своего учителя — Владимира Анатольевича Коняхина за те знания, которые им были вложены в мою беспокойную голову, Олега Герцева — за своевременно предоставленный прогноз погоды, и Елисея Топоркова — за то, что все время был рядом, хотя и далеко от Эльбруса.

Александр Кошаев, 2009