Викинги в Гималаях — 2

Потапов

Дорогому Конунгу Шагайсону и всем славным воинам
бывшим со мной в этом славном походе,
Посвящается.

ВИКИНГИ В ГИМАЛАЯХ — 2

Год пролетел как время в испорченных песочных часах, пробитых меткой стрелою умелого лучника, то есть быстро. Осенью, когда собран урожай, выпито свежесваренное пиво, отгуляны праздники и вообще много чего сделано, правильному викингу дома делать нечего. А когда честному викингу делать нечего, он начинает думать о том куда ему направить нос своего дракара, ибо дома сидючи славы и золота не добудешь. Вот и наша ватага честных викингов собранных волею судеб из разных краев северной земли, почувствовала неутомимую жажду странствий.

Старый конунг Шагайсон купил по случаю в стольном граде новый щегольски блестящий шлем (дабы посвежее выглядеть перед своими воинами и заморскими девицами), и кучу редких манускриптов от древнего Миреканского картографа Гугля Хер Чо Видать. «Старик то видать с Ипонскими корнями» — говорили местные мудрецы. Хотя как они могли видать его корни, никто из воинов не понял. По мнению хирдманов, пока с человеком в баню не сходишь, ни корней, ни тем паче клубней не увидишь.

Хирдманы просто доверяли своему многоопытному Конунгу, и шли за ним точно зная, что ни злата, ни баб. ни славы им не видать. (Все равно жрецы из МКК ФСТ РСТТ обкрутят, обвертят, обколдуют и первого места, на чемпионате викингов никогда не получишь.) Но, как сказал один молодой воин Рыжий Гюргий Каньякер: «Я чувствовал, что из этой затеи может получиться НАСТОЯЩЕЕ БОЛЬШОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ !!!» Так оно в общем то и получилось. Приключение началось задолго до выхода на маршрут. Старый конунг Шагайсон Волк, давно любил страну на востоке от родных северных земель под названием Непалия. Кто там чего делал непалкой, и чем тогда вообще делал, никто толком не знал, но холмы там были огромные, заваленные снегом и льдом. Да и перевод со старинного местного наречья получался маняще красивый… «Крыша мира». Это только потом хирдманы поняли неточность перевода старика Гугля. На самом деле точный перевод гласил: «Жопа мира!» Вот с этим-то переводом сразу согласились все участники похода!

Итак, большое приключение началось с того, что суровый Конунг запретил брать с собой много доспехов, запретил брать пищу и теплую одежду с шатрами. Некоторые молодые хирдманы роптали. Хитроумные старики примеряли по несколько портов сразу, пытаясь во всем этом пробраться сначала на большой ковер-самолет, а потом и на малый местный. С большим ковром-самопэром вроде разобрались нормально, заплатив немного мзды мытарям. Медленно трясясь на самоходной индийской телеге в сторону Непалии хирдманы с нетерпением ожидали встречи с маленьким местным ковриком-самолетом. Так вот с малым местным ковриком нашу ватагу ждала явная большая удача. Местные маленькие желтоватые мытари, как и положено мытарям, маленько помытарили, помытарили, да и разрешили пронести полтора пудика всякой-разной еды в их микроковрик. Вся дружина возликовала, и под руководством заметно повеселевшего конунга, не долго думая, купила бочонок местного рому без которого сплавляться в дикой незнакомой местности было совершенно не возможно. А на весь оставшийся неиспользованный ромом вес, было закуплено всяческой разной диковинной еды: рису белого как снег, хвостов бычьих копченых, да уже ставших привычными рыбных консервов.

Проснулись хирдманы затемно, задолго до вылета ковра везделета, волновались, пропустят ли мытари их бочонок с зельем, не придерутся ли, не придется брать приступом это басурманское изобретенье. Ну да все обошлось. Попривязывались конечно же маленькие, загорелые мытари, да больно мелкие в тех краях они, пощебетали на своем языке, поскрипели, да и пропустили белокурых гигантов типа Шагайсона. Как не пропустить таких-то молодцев.

Полет на чудо коврике захватил всех. Все хирдманы поприлипли к маленьким окошкам коврика с неподдельным изумлением взирая на заснеженные вершины, зеленые долины, да бурные пенящиеся реки бешенно несущие свои воды в узких, высоких ущельях. Видели даже и Карнали-мать, речку по которой предстояло сплавиться.

Приземлились лихо вдарив колесиками по пыльной щебенке, которая в изобилии брызнула из под длинного узкого брюшка коврика-везделетика. Многие хирдманы суетливо начали крестить лбы, а глаза сделались круглыми и не моргали. «Это потому что на очке у них кожа вся стянулась, да сжурилась-вот глаза то и не моргають!» — Гоготали поседевшие в боях дружинники. Ну да ладно, после посадки такой лихой разбежалась ватага молодых да ловких по селению скупая все что может в дальнем пути сгодиться, особенно съестное. Наняли мелких носильщиков со странным названием портеры. И помолясь каждый своим богам, потопали потихоньку вниз к реке.

Дотащив свои тела и шмотки до высокого берега славной Карнали хирдманы думали о двух вещах, где укрыться от солнца, и где взять холодного пива. Мелкие носильщики и носильщицы (это правда, женщины и идут ровнее, и торгуются не так крикливо как их обезьяноподобные мужички). И тут, потихоньку стало плохеть старому финскому колдуну по прозвищу Белый лунь, хорошо знакомому нам по первой летописи. Уже тогда белый колдун постоянно привлекал к себе внимание всего хирда своими странными повадками. Но сызмальства викингов приучали чтить возраст и опыт, и никто не посмел возразить против старого финна, которого по привычке так и называли «старый» то есть «Стрый» то есть Бывалый, опытный. Полет на малом коврике, да посадку на гору Стрый перенес вроде как и не плохо: сидел на вещах, шутил мелко помаргивая, подхихикивая над молодыми. Но после утреннего спуска с горы (а спуск был знатный), многие потом вспоминали, Белый Лунь как то затих, перестал материться, будто приболел, а так же завял и как то захирел. Он и чарочку то как то не очень принимал (чего раньше редко наблюдалось), и песнь про бешенных медведей вовсе не затягивал. Как залег под тент любимого татарского мурзы Равиля ибн Тагирыча, так и лежал там все время, изредко тихо вздыхая, и периодически моргая, тем самым показывая что жив. Зная странный нрав старого колдуна, хирдманы изредка заглядывали в его шатер, предлагали всяческие снадобья, отвары да пилюли заморския, на что Белый Лунь слегка вращал выпуклыми глазищами, выдавливал из себя несколько бранных словес (таких, что и в летопись записать срамно), и опять замирал, тихохонько постанывая, да покрехтывая, да еще дергая при этом левой задней ногой.

Однажды, пересилив недуг, он подобрался к вечернему застолью, ничтоже сумняшеся дернул чарочку рому… передернулся маненько, посидел глядя передсобой затуманенным взором, да и потек потихоньку к себе в шатер, маленько подергивая левой задней лапой. До того колдун умел преображаться, что потом все клялись, что мол натурально у него в тот момент звериную лапу видели.

Хирдманы, обсудив это дело, решили что Белый Лунь таким образом берет на себя борьбу с местными горными духами, (а духи те видать зело сильными были), и спокойно продолжили строить лодьи, на которых через день другой, уже должны были тронуться вниз по реке неведомой, дикой Карнали.

В тот же день, уже под вечер, выпорхнула из-за угла стайка отважных, бесстрашных берсерков-каякеров, на утлых одноместных лодчонках. Северяне конечно же обрадовались встрече, заночевали рядом. Берсерки-каякеры вечером приходили в гости к хирдманам-лодейщикам, подхарчеваться маленько, да выпить на халяву, понятное дело-тоска по родине.

А уж как наладили лодейные мастера свои лодьи, да как вытащили их на реку, ударили веслами дружно, вспенили веслами своими голубые воды Карнали, и поплыли вниз по славной реке… но не долго, уперлись в завал из каменюк огромных величиной с дом, или даже два. Вот и стало всем понятно чего Белому Луню так худо было. Это он с духами горными боролся, чтоб они каменюки из реки убрали. Да только староват наш колдун оказался. Зазря изводил себя, душу рвал, зелье пил. Каменюки те огромныя в русле лежать остались, а колдун командный чуть богу душу не отдал. Вот какой геройский колдун-наш Белый Лунь. Он и зелья то выпивать поменьше стал. Примет бывало ввечеру чашу малую из рук виночерпия Потайпсона-медведя, примет другую, а уж третью только лишь усилием воли и вольет в нутро. Так то видно конечно что не хочется ему вовсе. Но! … Большой жизненный опыт, плюс сила духа помогают справиться. И шел он потом к себе в шатер, тихонько загребая лапами по песку, падал на свой походный ковер персиянской работы, тот что дома любимая наложница Елена соткала. Ляжет бывало, и как обычно подергивает задней левой ногой, знать колдует. Колдун бля! Говорили Русские ратники, и тихо, мелко крестясь уходили в темноту, продолжить святое дело Белого Луня-борьбу со злыми горными духами, неумеренным возлиянием заморского зелья.
Глядишь, может и впрямь камни в русле раздвинутся. Камни в результате усиленного коллективного колдовства может конечно чуть-чуть и двигались, но для прохода лодий места все равно было мало. И, чтоб совсем не замучить людей на реке, старый конунг решил их затрахать на суше. И ведь хорошо получалось надо сказать!

Старина Шагайсон был изрядно худоват, сухощав, жилист и по этой причине достаточно легко передвигался по суше, не смотря на почтенный возраст.
Ежедневно, он наматывал на свои онучи десятки верст, предусмотрительно осматривая каждый порог, каждую излучину на реке. И все вроде бы ничего, да только до того он привык бегать по берегам, что последние год-два, увидя очередное препятствие на реке, кричал высоким, срывающимся тенорком: «Славные воины, слушайте меня! Горные духи опять прогневались на нас! Разбирайте лодьи, тащите их в горы, пробегите верст 10-15 с лодьями на загривках, и горы расступятся, и пропустят вас живыми, и увидите вы на следующее утро ровную тихую речку, и поплывете вы по ней спокойно и радостно, и встретят вас ваши толстые, любимые жены, и примут вас в свои крепкие объятия. Пускаю на воду только тех хирдманов, кто покажет грамотку от жены, что разрешает она ему лезть везде, хоть к черту на рога, хоть к дракону в ж..у, и при надобности там сгибнуть. Дак только у кого может быть такая грамотка с собой. Чай кажный хирдман понимает, что какая бы супружница ни была, а все ж не может она свому законному мужу такое разрешение выписать. Хитер да мудер был старый конунг Шагайсон-Волк, как сам небезизвестный Локки (а Локки самый хитрый бог)!

Вот и тащили хирдманы свои лодьи, кряхтя да потом обливаясь не один десяток верст. Вот такое интересное путешествие получалось. НАСТОЯЩЕЕ БОЛЬШОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ! Как частенько говаривал Рыжий Гюргий Грибоед (очень он уж грибы любил, да траву разную).

Воины уж роптать начали, сначала потихоньку, а потом и вовсе напрямую высказывали свое недовольство таким странным способом передвижения. Руководил подготовкой к бунту молодой, тонкогубый татарин Равилько Барматульсон, недавно перешедший из Орды на службу к Московскому князю. Сподручником ему завсегда выступал толмач Викулка Санек. Толмачил Викулка хорошо, старательно вдалбливая в басурманские головы, чего большим белым людям в данный момент от местных облезьянов надобно. И до того дотолмачился, что начал даже иногда громко спорить с самим Конунгом Шагайсоном. Шагайсон терпел, видя как толмач ловко по горам с лодьей на загривке горбатится. Такие быстроногие мореходы Конунгу в этом походе были нужны.

Однажды, прохладным тропическим вечером, когда руки сами тянутся к огню, а душа тихонько напоминает, что несколько глотков крепкого напитка позволят бренному телу хоть как то расслабиться, и в очередной раз дотянуть до очередного прохладного тропического утра, хирд Шагайсона доплелся до диковинного ущелья со всяческими пальмами, кактусами да лианами. Было видно что дыхание ледяных великанов сюда редко заглядывает. Мокрые волосы перестали смерзаться ночью и перестали примерзать к тенту. С утра лодьи ледяной коркой уже покрыты не были. И вот в этом райском ущелье, откуда и уходить то никуда не хотелось, молодой мурза Равиль, в очередной раз изрядно хлебнув рому, громко и конкретно начал высказывать недовольство нескончаемым тасканием лодий по берегу. Заводной толмач Викулка тут же вспыхнул и влез в перепалку тем самым норовя перепалку распалить еще более. Старый, добрый виночерпий медведь-Потайпсон, предварительно налив всем по чарке, уговорил бунтарей в последий раз подчиниться Конунгу, как чувствовал старина, что уж далее по воде пойдут. Рязанская часть хирда, гвардия Шагайсона, почти безропотно, быстро продолжала обносить речные препятствия. Ничего не поделаешь, дисциплина превыше всего. Москали, татаре и к ним примкнувшие более привычные к свободе и разгильдяйству, непреклонно лезли с утра на воду и даже частенько получалось не плохо сплавляться.

Вот как то все вроде и наладилось. Один день сменял другой. На смену одному вечеру приходил следующий. Уже и бочонок с ромом прикончился, а упрямые викинги все шли вниз по реке наверстывая и наверстывая время потраченное на обносы в верховьях. Хотя в смысле зелья судьба зачастую улыбалась усталым путникам.
Харчевни, трактиры и прочие мелкие забегаловки частенько выручали страждущих путешественников.

Забавная история кстати получилась с молодым прославленным водником, небезизвестным в определенных кругах, татарским мурзой, в последний день сплава.
Но начнем с того, что конунг Шагайсон очень торопился, ему очень хотелось порадовать своего первого подручника, молодого обедневшего рязанского помещика Бориса Густавсона, в народе больше известного как Бориска Гусев или просто Бе.
Ге. Борис стремился не отставать от наставника, не пропускал ни одного похода, ни одной вылазки. Но дело в том, что принадлежащее ему маленькое сельцо на краю Рязанской области в лесной глуши, со странным названием Ужаленная жопка, сокращенно Ужолье, или Ужопье, не приносило много дохода, и Бориска очень переживал, что дружина может опоздать к назначенному ковру самолету, и тогда придется нанимать другой ковер, и снова тратить так любимые им желтенькие кружочки. Экономное сердце маленького помещика просто разрывалось на части, при одной мысли, что такое возможно.

Итак, Шагайсон гнал дружину вперед, вперед, что бы не расстраивать своего лучшего ученика, готовившегося в тайне вскоре сменить старого конунга. Рязанская лодья по утрам отчаливала от берега раньше всех, не дожидаясь ленивых Москалей и заносчивого непокорного татарина. Ватажники решили не расстраиваться по этому поводу, и привычно страхуя друг друга, через час-другой нагоняли вечно торопящегося конунга. Так вот и сплавлялись они ежедневно наматывая версты на весла, тем самым неуклонно приближаясь к заветному окончанию маршрута.

Кстати, пришла пора вернуться к той замечательной истории случившейся с гордым татарским мурзой в последний день сплава. Так вот, Москальский и татарский дракары увидев что пороги на реке заканчиваются, подплыли к одному селению с подобием рыночной площади, и подобием какой то торговли на этой площади, и накупили там всяческой снеди и выпивки, сели на лодьи и стали все это методично и жадно изничтожать. Белый Лунь совершенно неожиданно получил очередной удар от горных духов, в следствие чего выпал за борт судна, и спокойно лежа на поверхности воды, мирно улыбался, тихо подергивая обоими задними ногами. А мурза до того разошелся в своих хвастливых рассказах, что упустил весло и защитную спасдушегрейку дорогой Московской работы. Подвыпившие хирдманы весело гогоча вытащили из воды Белого Луня, поймали весло и ценную жилетку мурзы и. . . вдруг увидели на берегу совсем не веселое лицо старого конунга. Оказалось, что пока большая часть хирда предавалась пьянству да обжорству, Шагайсон быстроногий добежал до хижины местного маленького Раджи, и нанял у него небольшую самоходную телегу ехавшую как раз в сторону ковра самолета. Конунг шипел и брызгал ядовитой слюной, а пьяные, счастливые воины валились вповалку в телегу толком не разобрав свои разборные лодьи. Они летели в лихой непальской телеге, ели чего еще можно было есть, пили что еще пилось, а в лихих головах их ненавязчиво поднималась одна большая всепоглощающая мысль: «Все таки прав был этот странный рыжий поедатель грибов Гюргийсон каяксон, получилось НАСТОЯЩЕЕ БОЛЬШОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ!»

P.S. На ковер самолет они все таки успели, успели даже побродить по местным зарослям называемым джунглями, покататься на огромных чудищах слонах, и поймать одну рыбину, правда не большую.

23 дни, Мая месяца,2009

года от Рождества Христова. А от сотворения мира уж и не сосчитать!
Восточная окраина острожка Московград, околоток Перово.

Андерсон Потайпсон-«Бурый Медведь»

ТАК ТО ОДНАКО.

ЧАСТЬ 1 — http://taganok.ru/litera/vikingi-v-gimalayah-literaturnyy-bred-po-motivam-indiyskogo-pohoda/