Юмористические рассказы

Сергей Александров

Сколько ни собирайся всегда на сборы последней ночи не
хватает!
(из туристического опыта)

 

Как Мишка бабушку жизни чуть не лишил.

Заканчивать сборы в поход в дороге — это о наших туристах. Пришить в поезде уши к катамарану, заштопать штормовку, наточить ножик, дошить чехол для топора, сшить сумочку на шею для документов — и так далее и тому подобное. И это не считая, что рюкзак полон, а в руках дополнительная сумка с тем, что в рюкзак не полезло. А вот в поезде, в вагоне все это перекладывается, дошивается, натачивается, переупаковывается, и все влезает в рюкзак — словно от вагонной тряски вещи сами утрамбовываются.

Мишель в этот раз переплюнул всех. Всю ночь накануне отъезда он дошивал новый рюкзак, как он сам его назвал «ПОМОЙКА». Рюкзак получился безразмерный по ширине, почти в человеческий рост по высоте. Вещи туда Михаил бросал, не укладывая, как в помойку (отсюда и название), а потом затянул все ремни, рюкзак на плечи и вперед на поезд. В поезде, по дороге в Москву, как обычно допихали мы все, что было в руках, в рюкзаки, Мишелю тоже добавили.

Но это не история, а предыстория, сама история впереди. В Москве нам предстояло перейти с Казанского вокзала на Ленинградский. Ну не ходят почему-то поезда на север с Казанского вокзала. Путь на Ленинградский вокзал, кто в Москве бывал, знает, лежит через подземный переход. И вот мы уже идем по этому переходу. Под тяжелым рюкзаком поневоле ускоряешь темп движения, рюкзак толкает вперед. Поэтому двигаемся в темпе. Впереди со своим необъятным рюкзаком, едва не задевая потолок перехода, — Михаил, мы за ним. Толпа пешеходов, завидев такую «свинью», невольно расступалась, пропуская нас. Двигались мы беспрепятственно; те кого догоняли, жались к стенам, встречные даже не пытались перейти нам дорогу. Вдруг за Мишелем пристраивается шустрая старушка с двумя довольно объемистыми сумками и, резво перебирая ногами, двигается под прикрытием Мишкиного рюкзака.

Раздается сильный треск и рюкзак со спины Михаила начинает падать назад, а он, понимая, что ничего сделать не сможет, спокойно падает с рюкзаком вместе. Это вы читаете долго, но все это произошло за секунды. Мы только ахнули; зная вес Мишкиного рюкзака, нам было понятно – старушку сейчас прихлопнет, как муху. Как старушка, метнувшись в сторону, ушла из под рюкзака, одному богу известно. Но чувствуется, была старушка натренированная – она не только ускользнула из под Михаила, но успела обозвать его дураком, а потом, не тормозя, врезаться в поток пешеходов и быстро скрыться. А Мишель, к этому времени уже упавший на рюкзак, лежал и шевелил руками и ногами, как большой жук. Подвела Мишку лямка рюкзака, пришитая ночью накануне похода.

*** 

Как надо курить бросать!

Много историй рассказывают нам юмористы о том, как люди бросают курить. Эта история из жизни, а случилась она в походе по реке Кожа.

Началась история с того, что в начале похода парни решили бросить курить.
Подбивали они на этот подвиг и Виктора, но он, несмотря на свой мягкий характер, был тверд и бросать курить не собирался.

В поезде торжественно докуривались последние сигареты. Девятая, восьмая – потом последовали остальные, и вот выкурена последняя сигарета. Мы выгружаемся на станцию. Еще есть возможность купить сигареты в станционном буфете, но пустые пачки гордо сминаются и выбрасываются. Все! Отступать некуда. Дальше лес, ни тебе поселка, ни деревни, ни магазина, ни ларька. Все! Теперь и хотел бы покурить, а нету!

Но, курить пока не хочется. Всех распирает гордость от содеянного. Первые два дня было еще ничего, на третий день стало тяжелее. Витя мудро уже с первого дня, чтобы покурить, удалялся из лагеря подальше, а сигареты на виду у бывших куряк не доставал.

Итак, на третий день настроение куряк стало портиться, они косились на Виктора.
Облизывались, но пока еще держались. Но уже алчные взгляды следили за Виктором, не достанет ли он сигаретку. Но Витек не сдавался.

После консультаций друг с другом и выдвижения разных теорий о куреве решили покурить сухие листья. Листья долго отбирали, обсуждая каждую породу дерева, выявляя все негативные и позитивные стороны. Прошлогодних, сухих листьев набрали, подсушили над костром на противне, и истерли все в порошок. «Научный конвульсиум» долго решал, какого размера должны быть крошки от листьев. Наконец, листья истерты, просушены, провеяны, снова подсушены и из газеты, вообще — то оставленной совершенно для других целей, скрутили «козью ногу» устрашающих размеров. Витя для такого дела даже пожертвовал одну сигарету, табак которой добавили к крошеву из листьев. Все куряки сели в кружок у костра, и «козья нога» пошла по кругу, ну чисто индейцы на привале с трубкой мира.

Еле сдерживая кашель от едкого дыма, куряки искурили «козью ногу». От такого удовольствия у них даже слезы навернулись.

Но деваться было некуда. Другого курева нет!

Тем временем Никодимка, перетекая из озера в озеро, бурля на перекатах и небольших порожках, несла нас к Кожазеро. Перед озером Никодимка превратилась в гребной канал. Шириной метров тридцать, река медленно несла свои воды, греясь на солнышке. Гребля на катамаранах напоминает работу веслами на римских галерах.
Жарко, душно. Двигаешься на автомате, сознание отключается от окружающего. Река поворачивает вправо, влево; по берегам тянется сплошной стеной лес. Безветрено, зеркало воды в реке отражает лес, солнце, голубое небо с редкими облаками.

Река плавно поворачивает влево, и на правом берегу открывается высокий скалистый берег. У воды расставлены байдарки и катамараны, а по тропе вверх — вниз бегают люди, носят вещи.

— Смотрите! Девочки . . . – не сильно оживились мужики, даже возглас прозвучал как то вяло.

— Нет! Смотри! Наверху мужик курит! . . .

Дрему со всех куряк как ветром сдуло. С возгласами «Курит! Курит!» весла, сгибаясь в дугу, вспенили воду, и катамаран, встав на дыбы, понесся к скале.
Виктор, он в этот момент оказался на катамаране для некурящих, вслед уходящему катамарану прокричал: «И на меня стрельните! . . .» и так умоляюще посмотрел на нас что мы не сговариваясь тоже налегли на весла.

Катамараны неслись к берегу. На берегу девушка полоскала в реке посуду и весело махала рукой приближающемуся катамарану. Каково же было ее изумление, когда катамаран, даже не притормозив, вылетел на берег, проехал по посуде, и четыре мужика с веслами наперевес молча помчались на скалу вверх по тропе. Сверху им навстречу черным клубком кинулся пес, громко лая. Каково же было его удивление, когда летящие ему навстречу мужики перепрыгнули через него, совершенно не обратив внимания. Вот они были перед носом и нету. От такого чуда бобик поперхнулся лаем и уставился на тропу, ничего не понимая.

Мужики выскочили на верх скалы прямо к стоящему у ее края мужику, курящему сигаретку. Что-то такое было на их лицах, что он сразу, не спрашивая, достал пачку сигарет и протянул им.

— Можно сигаретку? – вместо здравствуйте выдавили наши мужики, и не дожидаясь ответа взяли по сигарете и прикурили. После 2-х – 3-х затяжек их лица посветлели, и они наконец сказали:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте! Что курить нечего, утопили что ли?

— Не, мы курить бросали . . .

— М . . .

В этот момент на площадке появился Витяня.

— На меня стрельнули? — вместо приветствия выпалил он.

Мужик поделился с нами двумя пачками махорки. За что его готовы были целовать.

До поселка на Кожезеро оставался день пути. Как выяснилось, там есть магазин. В нем, уже больше не лукавя, курево закупили.

***

 «О мире думать надо»

Редкая весна обходится у нас без походов. Из города на майские праздники уходят десятки групп, сотни людей. А мы частенько с друзьями ходим пешком по окрестностям города. Красивы наши леса! Многие туристы, исходившие практически всю страну, побывав в таких местах, где и нога человека то не ступала, открывают для себя неизвестную им родную сторону.

Хотя путешествия эти короткие всего на три – четыре дня, но сколько в них случается разных историй. Редкий без них мы обходимся. Вот одна из историй вошедшая в туристический фольклор под названием «О мире думать надо! . .».

Она началась ранним утром, когда я вылез из палатки, что — бы сбегать . . ., ну вы знаете куда бегают по утрам. Солнышко уже ярко светило, и под его лучами ледок на траве — результат ночного заморозка, искрился и переливался всеми цветами радуги. Тело обожгло холодным, немножко морозным воздухом. У затухшего костра была видна темная фигура, яркое, только что взошедшее весеннее солнце, слепило глаза, и разобрать, кто это, было трудно. Фигура сидела и пыталась раздуть угли, оставшиеся с вечера, безуспешно подсовывая дрожащими руками отсыревшие и замерзшие за ночь ветки и щепки к углям. Только легкий, еле заметный дымок поднимался от костра. Оказалось — Татьяна замерзла ночью и вылезла к костру греться. Замерзла она хорошо: зубы уже не стучали, а язык с трудом ворочался, поэтому на вопрос: «Что, замерзла?» — она с трудом ответила «Ш — ш — шамерсла!». Пришлось быстро разводить костер.

С поваленной березы надрал коры, из под палатки достал с вечера припрятанные сухие чурбачки, и вот уже разгорелся огонь, в котелке начала пузыриться вода для чая.

Татьяна согревалась, на глазах ее съежившаяся фигура стала расправляться, в глазах появился блеск. Она стала уже адекватно воспринимать окружающую ее действительность – оказывается, солнышко светит и трава зеленеет, и вообще вокруг все красиво.

Поспел чай. После него стало совсем хорошо. В это время из палатки вылезла Галина ( она в первый раз пошла с нами в весенний поход с двумя девочками, которые учатся у нее игре на гитаре) и подошла к костру, немного погрелась, а потом шепнула мне на ухо: «Отойдем, мне надо с тобой поговорить тет-а-тет».

«Ты знаешь», — заговорила она, — даже не знаю с чего начать. Мои девочки услышали из соседней палатки характерные вздохи и мне очень неудобно, даже не знаю что им сказать». В палатке захихикали.

— «Мда!» – я был несколько обескуражен. В палатке спит Мишель и две дамы, одна из которых Татьяна уже замерзла и оттаивает у костра. Мишель может конечно выпить и храпеть, но что бы с дамами? Посмотрев на Галину я добавил: «Но, если ты утверждаешь, то я с ним переговорю».

Прошло немного времени, и из палатки вылезает заспанный и слегка помятый Мишель.
Он не мог пропустить случая попить чайку, тем более что его уже приготовили. Как говорят туристы, кто рано вылезает из палатки, тот и вчерашних щей успеет похлебать. Оно и понятно — «халява священна», — как говорят другие туристы.
Подошел Миша к костру, черпнул чаю, отхлебнул добрый глоток.

— «Послушай, Миша, – начал я – ты зачем приставал в палатке к женщинам? Вот Галя говорит, что все утро из вашей палатки были слышны страстные вздохи».

— «Не понял, какие женщины? Одна вот сидит у костра, а вторая замотавшись в два спальника спит. Но вы не поверите, какой мне сон приснился. Плывем мы по реке на катамаране. Река широкая, спокойная. Разложили мы посередине катамарана закусочку, поставили стаканчики, бутылочку водочки . . . Только собрались разлить, как река делает поворот и мы влетаем в порог. Понятно, что тут уж не до водочки! Грести надо. Схватились за весла и на первом же валу бутылку с водкой выбрасывает в реку. Летим в пороге, а она родная прыгает по волнам — все дальше, дальше от нас уплывает. Ну, мы и взялись дружно грести. А при гребке как дышишь? Вот, вот! Правильно! Так что Галя о Мире надо думать, о Мире».

В этот момент в палатке, где лежали девчонки, раздался дружный смех. Они и до этого хихикали, а тут их прорвало.

***

Как мы из носка кашу варили . . .

Вареные носки в походе это любимое блюдо туристов. Носки как
живые лезут к костру и или горят, или лезут в котел. Почему у них такая тяга неизвестно, завидуют топору — из которого солдат сумел кашу сварить, слава покоя не дает. Не избежали этой участи и носки Игоря. Весна в тот год выдалась холодная, погода больше напоминала средину ноября – низкие, серые, быстро несущиеся над землей облака, из которых с завидной регулярностью сыпит мелкий, холодный дождик. Как и положено по законам Мерфи для туризма, ветер все время дует в лицо, независимо от направления движения, а байдарка протекает, и поэтому Валера, Игорь и Александр прибыли в лагерь практически по пояс в воде. Свои носки Валера повесил сушиться на перекладину. На ней к тому времени уже висели ведра в которых аппетитно булькая, (конечно аппетитно, если последний раз во рту был только маленький кусочек хлеба и еще меньший кусочек колбасы, да и то в полдень, а сейчас уже солнце село) варилась пшенная каша. Валера переоделся, подошел к костру погреться. Дежурный уже снимал ведро с кашей.

«Все к столу!» Стол это кусок полиэтилена на котором уже разложены нарезанные по норме кусочки хлеба, и тоже по норме, сыра, в свободной раздаче только соль.

— «Где мой носок, я же его вот только — только повесил сушиться» — это уже возмущается Валера. «Куда дели, кому он помешал?». Закономерный вопрос, и на него тут же ответили, добрые и отзывчивые туристы, готовые на все только бы товарища успокоить.

— «Свои носки самому стеречь надо, они же сами в костер прыгают!». «Да упал твой
носок в костер и сгорели, бросай туда же и второй для компании».

Короче, туристы, уже рассевшиеся у стола и вожделенно глядящие на ведро с кашей, были остроумны в комментариях по поводу удравшего носка. Дежурный взял поварешку и решительно погрузив ее в кашу положил в быстро подставленную миску первую порцию, за ней последовала вторая, а вот с третьей . . . Из каши повиснув на поварешке появился носок Валеры, весь облепленный кашей, он сначала не был признан носком, но при более детальном рассмотрении все таки им оказался. Все уставились на носок. Дежурный задал вопрос, который мог бы и не задавать, так как ответ на него был уже давно известен из фольклора туристов.

— «Что делать то?» — вопросил дежурный. И сразу без раздумий ему в ответ ответило несколько голосов.

— «Отложи, да давай скорей дальше раскладывай, есть же хочется!»

***

У хорошего завхоза продукты не кончаются!
У хорошего завхоза продукты не остаются!

Попались к каннибалам россиянин, американец и француз.
Уже разожгли большой костер, но вождь попался образованный, в университете Дружбы народов учился.
— Давай те так, — говорит он – нет у нас конституции, как-то мы в связи с этим не очень хорошо выглядим в глазах мирового сообщества.
Кто из вас придумает хорошую конституцию, тот будет отпущен, а кто нет, то и нет.
На все про все у вас два часа.
Прошло два часа. Первым представлял свою конституцию американец, вторым француз, но не понравились их варианты – статей много, все запутано, прав у народа много, а обязанностей мало.
Не понравилось вождю.
Отправили американца и француза на кухню.
Пришла очередь россиянина.
— Моя конституция из двух пунктов – начал он.
Раздались аплодисменты.
— Пункт первый. Вождь всегда прав.
— Вот, это правильное начало, обрадовался вождь. Ну, давай дальше!
— Пункт второй. Если вождь в чем-то не прав – смотри пункт первый.
Не съели россиянина, отпустили домой, понравилась вождю каннибалов такая конституция.

 

КОЛБАСА

Завхоз всегда прав. Это закон похода. Ну, а если завхоз не прав?
Тогда смотри пункт первый, как говориться в анекдоте о конституции.

Паковали вещи и продукты, как водится, в последнюю ночь, это ведь было то счастливое время, когда полки магазинов уже не ломились (или еще не ломились, если смотреть из-за сегодняшних полок, набитых разнообразными продуктами), поэтому продукты появлялись в самый последний момент, пока их достанешь. По пятому закону подлости, колбасу упаковали не в один, а в два ящика и в суматохе отъезда об этом забыли, причем все сразу. В походе открываем ящик, в нем только половина колбасы, и конечно настроение завхоза упало вначале до пояса, а потом до колен, потом и вовсе . . . Никто и не вспомнил про второй ящик.

Весь поход колбасу резали тонкими ломтиками, через которые можно было соседа рассматривать. Молодые, растущие организмы туристов требовали граммов по сто колбасы, а взамен – колбасное лезвие бритвы, зарезаться можно.

Добрым, сами знаете — каким, словом молодые организмы каждый перекус поминали завхоза, который «забыл» колбасу в клубе. Наступил последний день похода, пытка колбасой, вернее, ее отсутствием, закончилась. Перебираем вещи, упаковываем байдарки и . . . Вот здесь и начинается собственно сама история. Вторая половина колбасы обнаруживается на дне одного из ящиков, под другими продуктами.

Саша, Валера и Игорь, взяв по палке колбасы, стеной пошли на завхоза. Точно три богатыря: «Илья Муромец» в фуфайке со сгоревшим рукавом, «Алеша Попович» с трехдневной щетиной на бритой голове и «Добрыня Никитич» с бандитской рожей и в прогоревшем сапоге.

Решили колбасу продать деревенским, благо деревня – вот она, на высоком речном обрыве в двухстах метрах. Троица, которая недавно хотела порвать завхоза, сделала попытку продать колбасу жителям деревни Вещерка. Собаки, почуяв чужих, вначале вылетали и начинали гавкать, но, увидев трех богатырей, тут же, заикаясь и поджав хвост, исчезали в подворотне, а некоторые даже убегали на задний двор.

Видя такое, по всей деревне жители стали захлопывать двери. А три богатыря шли по деревне и не могли продать колбасу. Жители только испуганно выглядывали из-за занавесок, но не показывались и двери не открывали. Деревня словно вымерла.

Только в одной избе, куда уже почти без надежды постучались три богатыря, дверь немножко приоткрылась, и из темноты сеней мужичок поинтересовался, что это парням надо. Когда он понял, что хотят только колбаску продать, он как то странно наклонился за дверь и что — то положил. Открыл дверь пошире и впустил трех богатырей в избу. Завершив сделку к обоюдному удовольствию три богатыря покинули избу, а Саня все – таки заглянул за дверь в сенях, там в углу стоял колун.

***

 

Перетягивание на байдарке.

Самая умная игра после домино – перетягивание каната.
(народная мудрость)

Этот вид состязаний на байдарке — порождение неугомонного ума туристов-водников в девяностые годы прошлого XX столетия. Идея устроить перетягивание на байдарке родилось темным зимним вечером в турклубе, когда туристы-водники вернулись с мероприятия под названием «Катание на байдарке по снегу». Они вдоволь навалялись в пухлом снегу, катаясь на байдарке по снегу.
Накануне выпал свежий снег, грести веслами при спуске с горы, сидя в байдарке, это что-то. Накатались на славу.

Спуск на байдарке с горы, гребя веслами. Как все гениальное, перетягивание на байдарке — это просто. В байдарку «Таймень – 2» садятся два гребца: один — лицом к носу байдарки, второй – к корме, благо, байдарка симметричная — что нос, что корма, одинаково, весь вопрос — что считать кормой.
В руки гребцам даются весла и вперед: один гребет вперед, второй тянет байдарку назад – кто кого!

Идею проверили весной на пруду и включили новый вид состязаний в программу заводского туристического слета на реке Мокша.

Наступило 12 июня. Болельщики и зрители разместились на обрыве, устраиваясь кто как: кто с кружкой чая, кто на коврике, а кто и с чашкой каши. В воде установили створ из двух поплавков. На берег вытащили байдарку. Судьи показали и объяснили, как будут проходить состязания. Начали готовиться первые спортсмены.

Виктор и Олег придирчиво устраивали места в байдарке, пробовали
весла, выбирая самое, самое ужористое. Оба крепыши, на досуге занимающиеся развитием мышц, ходили вокруг байдарки, поигрывая мускулами. Публика на обрыве поддерживала их приветственными возгласами. Наконец соперники уселись в байдарку, опробовали весла и судьи вывели байдарку к месту состязаний.

Байдарка установлена, добровольные помощники проверили правильность ее установки в створе.

— Внимание! Старт! – крикнул судья.

И тут началось. И Виктор, и Олег, не уступая друг другу, разом утопили весла в воде. Вода вскипела под байдаркой, словно колесный пароход заработал. Весла гнулись в дугу, пена и брызги летели в разные стороны, а байдарка, хотя и сильно раскачивалась, но стояла на месте. Виктор добавил темп, его весло мелькало в воздухе, как пропеллер самолета, образуя радужный овал из брызг, сверкающих в лучах заходящего солнца.

Олег тоже не отставал. Зрители и болельщики на «трибунах» ревели.

— Давай, Витя, жми! – орали болеющие за Виктора.

— Давай, греби, Олег, греби! – не сдавались поклонники Олега.

— Наддали! Наддали! – надрывались третьи, поддерживая всех сразу.

Весь обрыв орал, махал руками, скакал. Витя еще добавил темпа, и потихоньку байдарка стала двигаться в его сторону, Олег тоже поддал, байдарка поползла в его сторону. Великолепная картина: два атлета в ореоле светящихся брызг, рельефно обозначенные мышцы, сосредоточенные лица, а на берегу уже не сидящие, а вскочившие на ноги и размахивающие руками и громко орущие болельщики.

Первым не выдержал Олег, потихоньку, потихоньку байдарка стала перемещаться на сторону Виктора. Улыбка победителя уже заиграла у Виктора на лице. Но вдруг он понял, что байдарка уже не движется в его сторону, а начинает потихоньку двигаться в сторону Олега. Виктор еще увеличил темп, весло приобрело вид дуги, лицо приобрело сосредоточенное выражение, улыбка на лице сменилась удивлением.
Он явно ничего не понимал.

А в это время со стороны Олега один из помощников, стоя на дне реки ухватил байдарку за корму и тянул ее на себя, потом отпускал в сторону Виктора и снова подтягивал к себе. Олег же бросив весло, от смеха согнулся пополам в байдарке. А Виктор ничего не понимая, все усиливал и усиливал напор. Зрители ревели на обрыве, кто-то пытался криками сказать Виктору, что его разыгрывают, но в общем шуме он их не слышал и только старательно работал веслами.

Тут добровольный помощник отпустил байдарку и та, поддаваясь усилиям Виктора, рванула, промчалась десяток метров по воде и на две трети корпуса вылетела на прибрежный песок. Обескураженный таким поворотом событий Виктор некоторое время хлопал удивленно ресницами, а потом в сердцах бросил весло и плюнул.

Зрители на обрыве смеялись до упаду.

• 17.11.08 11:46 Иринка Расказы — просто супер!