р. Чорох / Турция / июнь 2007/ дневник

Мир Приключений

Поезд

Выехали поздно, из Рязани. Отъезду предшествовала длительная подготовка — мы надували катамараны, мазали швы клеем и приклеивали сверху полоски тезы, упаковывали продукты и проверяли свое водное снаряжение.
Товарищам, заглядывающим в двери клуба, немедленно предлагали принять участие в подготовке. Некоторые вняли.

Где-то за полночь прибыли на вокзал двумя группами, багажной и экипажной. Багажная группа ехала на «Газели» с рюкзаками, а экипажная шла, пия пиво, пешком. Погрузка на поезд в походе всегда песня. Бывают песни веселые и грустные. Эта была средняя, серединка на половинку. А все из-за одной тети, которая ехала в нашем с Витькой купе.

Увидев наши рюкзаки, мадам занервничала и стала выяснять их общий вес, потом позвала проводника, а еще потом начальника поезда. Главной темой разговора были рюкзаки. «Они упадут на моих детей» — говорила тетя и требовала высадить нас из поезда или хотя бы, из ее купе. Никакие увещевания не помогали и, в конце концов, все решили не обращать внимания. Под злобное бормотание и гневные взгляды все кое-как заснули.

Проснувшись и совершив утренний моцион, стали заниматься обычными вагонными делами — игрой в карты, распитием слабоалкогольных напитков, выяснением, сколько еще осталось ехать и игрой на гитаре. Времяпровождение приятно разнообразила наша купейная церберша. На всех участников похода, проходивших или останавливающихся в нашем купе, она кидалась азартно и неустанно. Опять были вызваны: проводник, начальник поезда ,Петрович, наш адмирал, и произнесен монолог на тему «меня хотят убить рюкзаком», потом  вспомнили, что надо не обращать внимание, и все постепенно успокоилось.

Выгрузились мы в Сочи, в районе обеда, никаких эксцессов при этом не случилось. Таскали рюкзаки и любовались местными достопримечательностями.
Особенно любовался живыми изгородями из лавровых кустов. Набрал  себе полкило.

Сочи

Покидав нашу ручную кладь в «Газель», мы отправились на морской вокзал. Оказалось, что паром, на котором мы собирались сегодня отплыть в Турцию, выйдет из порта только через два дня. На кратком совещании было принято решение ехать в Адлер в устье реки Мзымты и встать там палаточным лагерем.

Приехавши на место, мы поставили лагерь, развели костер и пять литров бургундского. Затем полезли купаться в море. Море было рядом и состояло из двух частей — мутной, пресной и холодной, куда впадала Мзымта и относительно чистой, но соленой, до куда Мзымта не доставала.

С чувством, толком и расстановкой искупались, откушали макарон с тушенкой и запили бургундским. Подумали и еще запили, а потом и еще. Потом полезли купаться в море без трусов, но в спасжилетах.
Особенно понравилось это Коле. Он даже по берегу некоторое время так расхаживал. Спать легли поздно, вповалку вокруг костра на пенках.

Утром пошел сильный дождь. Показав неплохое время, мы скатали все барахло, в беспорядке валяющееся вокруг, и покидали его в палатку, а сверху попадали сами. Дождь между тем за пять минут набрал силу хорошего шторма, и палатки начали протекать.

В нашей палатке спали: я, Костя, Бартес и  Саня. Пока Саня с Костей сооружали в спальном отделении пирамиду из вещей, сгребая их в кучу, мы с Бартесом держали тент изнутри и наблюдали по телевизору (пластиковое  окошко в тенте палатки) передачу «Прогноз погоды». Витя Вербов, по прозвищу «Синоптик», в одних трусах бегал вокруг и ловил тент от своей палатки.

Наконец, дождь немного поутих, и я заглянул в спальное отделение палатки. Посередине, в гнезде из нашего барахла, восседал Костя и подгребал его под себя, а вокруг ползал Сашка и вытаскивал из углов порядком намоченные вещи. Пол палатки был неравномерно покрыт водой. На омутах уровень воды достигал пяти сантиметров.

Распихав, что можно, по гермоупаковкам, мы решили, что на берегу счастья не высидишь и пошли гурьбой в близлежащую столовую. Со стороны нас можно было принять за потерпевших кораблекрушение.
Саня был в плавках и спасжилете, Катя закуталась в тент, и растяжки тянулись за ней, как щупальца у медузы, а я надел куртку каякера и плавки. Было еще много персонажей, но я не помню точно,  кто тогда ходил с нами.

В столовой нас приняли радушно и покормили обильно и задешево. Хочется особенно отметить то факт, что к дверям мы подошли в сильно мокром состоянии и под столами, где мы сидели, образовались моря разливанные. Несмотря на это, персонал был добродушен и вежлив.

Выглянув на улицу, мы обнаружили, что солнце выглянуло из-за туч, и лужи начали стремительно сохнуть. Еще немного прогулявшись по улица Адлера, мы повернули назад.

В лагере нас встречали Коля и Бартес, которые самоотверженно побороли очередной удар водной стихии.

Следующие два часа были посвящены просушке снаряжения. Потом опять все полезли купаться в море в спасжилетах. Выплыли из устья Мзымты, отплыли на полкилометра и широким полукругом пошли к другой стороне бухты. На пляже мы произвели фурор.

Отдыхающие спрашивали нас, откуда мы, где взяли спасжилеты и куда направляемся. На это им отвечали, что наш корабль потерпел крушение, мы единственные спасшиеся, а направляемся мы в порт, чтобы попросить там политического убежища.

Тут прозвучал вопрос, — «А вы что, таможню не проходили?», — и запахло жареным. Быстренько подобрав свои спасы мы пошли в лагерь, где в это время поспел ужин и очередная порция бургундского: Ночь прошла спокойно, а наутро пришел уже знакомый  Дождь и всех оросил. Опять сушили вещи. 

Еще в тот день ходили в Дендрарий, который запомнился острыми бамбуковыми пеньками, торчавшими из земли.

Паром

За нами приехала «Газель». Ура, а то все уже начали морально разлагаться. Быстро набившись в «Газель», мы помчались на морвокзал для прохождения таможни. Отстояв небольшую очередь  перед дверями таможни, мы предъявили свои вещи на досмотр и отправились ставить штамп в паспорте.

В паспортной службе добрая тетенька, увидав нашу Катю, умильно спросила,- «Девочка, а где твое письменное разрешение от родителей».
Из-за прилавка доброй тете было видно только Катечкину голову.

Пройдя таможню, я попал в дьюти фри. Это, ребята, такое место, что ни пером описать, ни в сказке сказать. Виски «Teachings» стоят там, к примеру, всего 12 евро, а всякие «Наполеоны» вообще идут по пятаку. Каждый из нас оказался запасливым человеком и взял в среднем, по два литра этих чудесных одеколонов.

Затем мы приступили к погрузке на паром. Паром — это корабль с большим трюмом и грузовыми воротами спереди. Наш назывался «Аполлония-2». Через грузовые ворота мы попали на борт и сложили в трюме свои рюкзаки, а потом предъявили свои билеты и поднялись наверх, на пассажирскую палубу. Паром был турецким, соответственно, экипаж русского не знал.

Отступление: когда я собирался ехать в Турцию, то думал, что английский там распространен также сильно, как у нас в Рязани, а оказалось, что кроме своего родного языка, турки других не знают. Правда, ездили мы в северную часть страны и, можно сказать, в сельскую глушь. Может, на юге все обстоит по-другому.

Сначала, мы заняли свои каюты, а потом собрались на палубе, чтобы внимательно рассмотреть (и попробовать) то, что купили в дьюти фри. За этим занятием прошло два часа, когда пришел матрос и сказал, что мы, оказывается, сидим под окнами капитанской каюты, а он очень устал и поэтому просит нас перейти на корму. Капитана решено было уважить и все отправились на корму, попутно прихватив с собой два стола и пару стульев.

На корме народ уже отдыхал и с готовностью присоединился к нам. Всех не помню, но Диму из Череповца, который решил на своем джипе покататься по Турции, нельзя забыть просто так. Сначала мы подпевали Диме, потом он нам. Потом я увидел женщин и кинулся к ним. Оказалось, там уже околачивались Бартес с Саньком. Женщины были пьяны и выражались прямолинейно.

Посреди ночи кое-кто приступил ко мне с просьбой дать ему противозачаточных средств. Но я стоял на страже нравственности, потому что четко осознавал, что средства эти у меня лежат в рюкзаке, а рюкзак  — в трюме, и путь туда тернист, а назад я вряд ли смогу найти дорогу:

Турция. Трабзон

Проснулся с сильной морской болезнью. С трудом собрал свои вещи и вынес их наружу. Приступили к разгрузке. В здании таможенного терминала стали попадаться вчерашние собутыльнички.
Все выглядели помято, наверное, тоже, проклятая морская болезнь. Таможню прошли быстро и, свалимши ручную кладь в кучу,  стали ждать такси.

Такси приехало через пять минут в количестве аж 2 штуки. В них предстояло усесться вдвенадцатером. Уселись, еще и вещи сверху запихнули. Поехали на местный автовокзал. Там у меня обострилась морская болезнь и пошел менять баксы на лиры, чтобы купить себе кефира или айрана.

Про валюту. Местная турецкая лира — на самом деле миллион лир, просто они недавно убрали лишние шесть нолей. Монетка достоинством в одну лиру похожа на наши десять рублей, только побольше. Меняют их сейчас так: за один бакс дают 1.25 лиры, за одну лиру дают 20 рублей. Бумажные деньги — здоровые лопухи, как дореволюционные керенки.

Вернувшись с кефиром (спасибо одному англоговорящему человеку, который за руку отвел меня в магазин и объяснил продавцу, что я хочу), обнаружил, что Петрович уже сговорился с каким-то шофером насчет нашего проезда, и группа уже наполовину погрузилась в автобус. Ехать предстояло в город Бейбурт.

В автобусе звучала замечательная турецкая музыка. Она удачно сочеталось с килевой качкой и моим больным состоянием. Душа охотно откликалась на нежные ритмы востока и рвалась наружу через рот. Я зеленел, как березка весной. Рядом Коля и Леха боролись с остатками паромного зла, которого, впрочем, осталось немного.

Пока ехали, к нам подсаживались разные пассажиры. Оказалось, что в мусульманской Турции, к девочкам разрешено подсаживать только девочек. К нашей Кате подсела турецкая женщина, замотанная в хинджаб и всю дорогу старательно на нее не смотрела.

В середине пути нас остановил армейский патруль. Два человека в камуфляже вышли из машины и подошли к водителю, причем один разговаривал, а другой стоял поодаль, взяв на изготовку свой автомат (вроде бы H&K G41 или его клон). Поговорив с водителем, патруль нас отпустил и мы потошнили дальше.

Про природу.  Природа была довольно бледная на мой вкус. Пейзаж здесь состоит из бледно-песчаной земли, поросшей бледно-зеленой травой, холмов и гор на горизонте. Изредка встречаются рощицы бледных тополей.

Турция.Бейбурт

Наконец прибыли в Бейбурт. Город очень тесный. Улочки кривые и узкие. Пока ехали, оторвали пару зеркал. Русскому водителю ездить там было бы сложно. Наш автобус, размером с трехдверный ПАЗ, ухитрялся разворачиваться на пятачке 10х10 м.

Везде были лавки, лавчонки и маленькие магазины. По краям проезжей части стояли машины со всего света. Видел пару жигулей.
Очень много мотоциклов, в основном, кроссовых, но попадались и спортбайки. В дворике 10х10, где стояли 2 (!) автобуса посередине еще и колодец был.

Вышли из автобуса и пошли за покупками. Купили овощей, сыра и хлеба. Хлеб по-турецки — «екмек». В маленьком магазинчике нашел айран. Турецкий айран отличается от кавказского и похож на наш. Нас преследовала гурьба местных подростков. Они лопотали что-то по-своему, наконец, один из них произнес «What is your name?», обращаясь к Петровичу. «My name is Alexander» — не смутился Петрович. На этом словарный запас у турецкой стороны закончился и мы пошли обратно.

В автобусе Коля, употребивши остатки паромной трапезы, приступил с водителю-турку, чтобы пообщаться. Разговорник был у нас, турецкого языка Коля не знал, но когда мы вернулись, Коля с водителем активно общались. Петрович с Костей договорились с водилой, что он довезет нас до места стапеля, и все погрузились обратно в автобус.

 

Турция.Чорох

Место нашей высадки располагалось в десяти километрах ниже по течению р. Чорох в живописной бледной местности, рядом с автомобильным мостом. Через мост периодически проезжали трактора с прицепами, в которых сидели женщины. За сто метров от нашего лагеря они, как по команде, отворачивались, а через двести метров дружно поворачивались и глазели. Наверное, это были турецкие доярки.

У нас были соседи. Вскоре после разгрузки к лагерю подошел человек в черном костюме-двойке и тапочках на босу ногу. Человек приехал сюда с друзьями на пикник, а увидев нас вышел поинтересоваться, кто это пожаловал. Узнав, кто мы, он сразу пригласил нас отобедать рыбным супом. Рыбный суп по-турецки — «балык чорбасы».

Про стиль одежды. В турецкой глубинке, где мы проплывали, есть два основных стиля одежды. Первый — это костюм-двойка, белая рубашка без галстука и тапочки на босу ногу. Второй, более демократичный, включает джинсы с закатанными штанинами, рубашку на выпуск, и те же тапочки, либо кроссовки, если  поблизости есть змеи. На рубашку может одеваться свитер, если холодно. Стоит заметить, что одежда у турок — чистая.

С гостеприимным местным жителем отправился Коля. Остальные стали потихоньку разворачивать лагерь и вязать катамараны. Немного погодя, к лагерю подошли еще два турка сельской наружности. Они сразу стали помогать нам собирать хворост, а потом предупредили, что вокруг водятся змеи. Все сразу переобулись в кроссовки.

Вернулся Коля. Он уже успел познакомиться со своими турками и звал всех к ним в гости, но его запрягли вязать катамараны. К вечеру рамы были связаны, баллоны надуты, и мы пошли ужинать. После ужина были песни вполголоса, разные поучительные истории из жизни водников и отбой. А еще, Коля увидел зеленых человечков.

Утром мы доделали свои суда, собрали лагерь и отплыли вниз по течению. Всего было три судна проекта «Касатка» водоизмещением 3 т. На нашем кате плыли Петрович, Олег, Коля и Я. На двух остальных, соответственно, Костя, Саня, Бартес, Дима и Витя, Леха, Катя, Игорь. Весь первый ходовой день я учился делать завесы и гребки от носа. Плыли мы по равнинной части реки, течение было медленное (где-то 6 км/ч), а ветер дул такой, что сносило назад, если не грести.

Засветло встали лагерем на уютной полянке, окруженной тополями. Рядом шумел арык. Дров почти не было, собирали хворост. Допили оставшиеся у меня и у Лехи паромные одеколоны и легли спать. Все, кроме меня. Я остался клеить подводный бокс для своей камеры, походу дела прихлебывая грог, который сам приготовил из чая и спирта. Видно, переложил спирта.

Утром проснулся и удивился себе. У меня слегка была обожжена правая рука, во рту все тоже было обожжено, а на груди лежал склеенный бокс. Потом вспомнил. Я склеил бокс и на радостях стал дышать огнем, набирая в рот спирт и брызгая на зажигалку. Пару раз загорелась рука, потом научился.

Стали загружаться. Все носили по два рюкзака на берег. Сашка шел груженый, а за ним тянулась лента туалетной бумаги, зацепившаяся за кусты.
Опытным путем установил, что бумаги у Санька осталось немного — метров 40-50. Потом долго сматывали бумагу.

Вышли, так сказать, на рейд. Течение реки ускорилось, начались первые водные препятствия. Как сказал Петрович, 2-й категории. В обед сделали привал на берегу, в месте впадения ручья. Перекусили. С удовольствием снимал местных волосатых мух.

После привала останавливались еще раз на закупку хлеба. Добровольцами вызвались Олег и я. Нам были выданы: пакеты под хлеб и разговорник. Мы вскарабкались на косогор и предстали перед продавцом: я — в неопрене, Олег — в костюме химзащиты. Быстро ткнули пальцем в товары, которые хотели купить, расплатились и тут же свалили.

Вечером встали на стоянку в месте впадения небольшой горной речушки.
Речушка была чистая, холодная и мелкая. Стянув мокрые гидрокостюмы, побежали мыться. Вода была просто ледяная, а течение — быстрое. Мы ложились ногами по течению, упираясь в камни, чтоб не снесло и плескались там до посинения.

Про чистую воду. Чорох, река, по которой мы плыли, используется местным населением в качестве канализации. Однажды наблюдал, как местный житель закатил тачку с пакетами на мост и сбросил их в реку. Все прибрежные кусты обвешаны тряпьем, пакетами и прочим мусором. Река Чорох впадает в Черное море в район города Батуми, поэтому турки, кидая мусор в реку, приговаривают — «в Батум».
Воду можно пить из горных притоков, из арыков, либо из источников, которые устроены вдоль дороги через каждые пять километров.

Ходили с Петровичем за дровами. Дрова росли исключительно на маленьком островке в устье горного притока. Туда было сложно добраться, зато дрова можно было перекидывать через протоку на наш берег. Покидали, согрелись.

В этот день дежурил Костин катамаран, поэтому ужин обещал быть
вкусным  (Костя любит и умеет готовить).
Приготовили ужин, занялись каждый своими делами. Кто-то клеил снаряжение, кто-то перевязывал дуги, а Бартес ловил крабов. Крабы очень занимали Бартеса.

Каждого пойманного краба он брал двумя пальцами и долго смотрел ему в глаза. Глаза у крабов были на стебельках и торчали в разные стороны, а у Бартеса они были в кучу, оттого, что на охоту он вышел, изрядно остограмившись. Получалось, что смотрят они зрачок в зрачок. К концу вечера Андрюха наловил полведра крабов и решил их сварить. Спасло крабов только то, что он решил отложить приготовление до завтрака, а пока пойти вздремнуть.

Наутро крабы показались совсем не такими аппетитными, как вчера и решено было их отпустить. Наблюдал массовый крабий забег с препятствиями до воды. Опять грузились на катамараны и спихивали их в воду. Получается все быстрее и быстрее.

Следующей точкой на маршруте у нас был город Испир.
По дороге к нему случилась пара водных препятствий, про одно из них Петрович сказал, что это порог категории 4б. Еще понравились валы на одном из поворотов реки. Витькин катамаран шел первым, и его так кидало на этих валах — загляденье. Наш командир решил объехать на кривой — слиться по канализации. Там тоже слегка поколбасило.

Перед Испиром мы зачалились за огромный камень посередине реки. Оттуда открывался вид на крепость Испир, по совместительству мэрию. Постояли немного и отцепились, прошли под мостом и причалили к берегу метрах в пятидесяти ниже моста.

Мы оказались на галечной отмели, берег круто поднимался вверх. Полезли вверх. Здесь, наверное, была свалка, потому что мусора было больше обычного. На берегу стоял строящийся дом, обойдя который, мы оказались на главной улице этого восточного городка.

На лавочке сидела группа местных жителей. Местные нам удивились — мы вылезли из реки, в чем были — в неопрене и спасжилетах. Не дали им насмотреться, и пошли наверх по улице, по направлению к рынку.

На рынке состоялся торг при помощи разговорника и калькулятора. Купили огурцов (салаталык), картошки (патата), моркови, капусты, хлеба и еще чего-то, чего я не помню, потому что пошел в магазин выяснять, почем здесь пиво.

Пива не нашел. Оказалось, в Испире пивная точка находится за пределами города, чтоб не спаивать население. Мудрое решение. Видели потом эту точку с реки — туда все время кто-то подъезжал. Хваленое турецкое «Efes Pilsener» не варится традиционным способом, а разводится из концентратов (так, по крайней мере, я понял из этикетки), поэтому кажется, на мой вкус, не горьким и слабоватым.

После Испира был порог 4-й категории сложности, который вся группа успешно преодолела. Сумерки стали сгущаться, настала пора искать место для лагеря. По лоции, стоянка должна была быть в районе впадения притока, парой километров ниже Испира, но мы ее не нашли. Более того, сам приток был очень мутный и пить воду из него было нельзя. Стали искать источники и нашли какую-то не то рощицу, не то полянку, по которой протекал ручеек от мутного притока. Вода там выглядела отфильтрованной и Петрович дал команду вставать на ночевку.

Вытянули катамараны на берег и понеслись ставить лагерь. Тут выяснилось, что полянка, на которой мы встали — на самом деле огород местного жителя, который уже тут как тут и нам не рад. Это дедушка видел еще, наверное, русско-турецкую войну. Он стоял возле своего огорода и громко нам намекал, чтобы мы не топтали его посевы и не ели их.

Про посевы. Турецкие огороды, вообще говоря, выглядят довольно неряшливо. Хрен поймешь, огород это или просто дикорастущие огурцы с луком. Зато деревья они любят и тщательно за ними ухаживают. Очень часто попадается тутовник, дерево, плоды которого похожи на белую ежевику, только сладкие.

Про рыбалку. Чуть не забыл. На протяжении всего похода почти вся группа ловила рыбу по-турецки. Делается это так. Сначала на весло тебе наматывается плывущая по воде закидушка (длинная леска, на конце которой грузило и нечто вроде авоськи из сетки, по принципу ловли похожа на наш телевизор).
Распутываешь эту закидушку и встаешь на берегу напротив относительно спокойного течения. Раскрутив снасть, навесом кидаешь ее в воду. Ждешь. Вытаскиваешь и повторяешь все сначала. За два часа — два килограмма рыбы (и это у меня, нерыбака)!

Еще про рыбалку. Естественно, такое богатство рыбных запасов не оставило никого равнодушным. А больше всех рыбой интересовался наш гидрометцентр Витя. Он наловил четыре килограмма на одной отмели перед Испиром. Поскольку плыть до стоянки было еще далеко, рыба была посолена и помещена в две бутылки. В одну — выпотрошенные тушки, в другую — икра.

Вечером, на стоянке был рыбный вечер — тушки жарили на сковороде, а икру отложили на десерт. Пока жарилась икра, мы с Костей, Бартесом и Шуриком пошли за пивом. Ходили долго, когда возвращались. уже стемнело. Всю дорогу за нами шла какая-то собака.
Мы за нею гонялись, махали руками, даже камнями кидались (но так, чтобы не попасть) — отогнать так и не удалось. Так и пришла за нами к лагерю.

В лагере все уже заварили чай и собирались ложиться спать. Икры нам не досталось. Все, короче, легли спать, а утром, когда наша палатка проснулась, оказалось, что спокойно спали только те, кому не досталось икры вечером. Все остальные бегали по кустам и удобряли почву. Съели весь активированный уголь и антибиотики. Оклемались только к середине дня.

Из-за рыбного ужина решили задержаться еще на сутки. Пока одни поправляли здоровье и клеили катамараны, другие опять пошли в город за пивом.
Витя опять взялся за свое — за ловлю рыбы. Я ему ассистировал. За два часа на двоих поймали два килограмма. Последний мой бросок был особенно удачный. Я зацепил закидушку за камень и полез ее доставать. Удалось это не с первого раза, но когда я ее все-таки достал, то был вознагражден двумя рыбами по полкило. Одна, впрочем, тут же смылась через дырку в сетке. Дальше ловить уже было неинтересно, так как вернулась пивная экспедиция. Вернулись не одни, а с местным мужичком на мотоцикле и слегка бухие. По их рассказам выходило, что они благополучно добрались до пивной точки, затарились и уселись неподалеку на привал. Только откупорили банки, как к ним подкатил дядя на бешеной табуретке с пакетом пива и всех угостил. Дядя, естественно, по-английски, как и по-русски ни бумбум, но после пары банок, безо всякого разговорника (!), они выяснили, что дядя, оказывается, местный полицейский, у которого выходной. Я потом проверил с разговорником, все так и оказалось.

В общем, привезли полицейского в лагерь, а он к этому моменту успел уже смотаться в магазин и привезти шашлыка, зелени и еще пива. Шустро, с нашей помощью, зажарил шашлык, почистил зелень и начал нас угощать. Был там один такой перчик, маленький и кривой, чили, наверное. Так вот, первую минуту этот овощ можно есть нормально, а потом начинается пожар в ротовой полости. А дядя еще и подкладывает.

Про еду. Еда в Турции, в общем-то, дорогая (по крайней мере, в той части, где были мы). Хлеб стоит лиру (около 20 рублей), куриное мясо около 12 лир за килограмм. Зелень, правда, недорогая, но и сказки про ведро апельсинов за доллар тоже не подтвердились.

Очень много товаров производства фирмы ULKER. Лично у меня это слово вызывает ностальгию.

Съели шашлык, зелень и выпили пиво. Русская сторона махнула по сто грамм, турецкая махать отказалась. На прощание обменялись координатами.
Оказалось, дядю зовут Cahit, фамилию прочесть не смог. Письма на емайл, который он мне оставил, все вернулись обратно с ошибкой. Сфотографировались. Вышли.

Решено было перебазироваться в новый базовый лагерь на три километра ниже по течению. Катамараны оставили на старом месте, чтобы вернуться за ними завтра. Путь наш пролегал по горному шоссе через тоннель, вдоль того самого каньона, где мы завтра должны проплыть. Пока шли, осмотрел каньон. Пороги крупные и быстрые.

Первым номером шел многоступенчатый порог 4-й категории камнем
посередине. За ним, метров через пятьсот, был красивый водопадный порог 5-й категории. Потом еще пятерка с косым сливом. Дальше не помню. Помню, что был там порог 6-й категории, на который мы не полезли. «Шестерка» отличалась большим камнем, расположенным перед высоким (порядка полутора метров) сливом.

Пришли на место базового лагеря. Это оказался местный сад. Рос там, в основном, тутовник, но попадались и странные зеленые круглые плоды, которые впоследствии оказались незрелыми грецкими орехами. Рядом была небольшая полянка, на которой заготавливали сено. Вокруг стояло много маленьких стожков.

Почва в саду была сильно песчаная, и палатки на нее ставить было одно удовольствие. Пока дежурные готовили есть, все остальные бегали за дровами. С дровами в Турции — перманентный напряг. В этот раз еле удалось наскрести плавника на приготовление ужина.

Кроме нас, на берегу стояла турецкая семья. У них был пикник. Глава семьи, молодой человек лет тридцати по имени Мустафа, разговаривал по-английски. Мне удалось выяснить, что он кандидат экономических наук и преподаватель в местном ВУЗе. Потом у меня включилась программа под названием «High education in England», которую мне вбили в голову в институте, и я разразился такой речью на английском языке, что сам себе удивился, а турок просто сбежал.

На прощание, турецкая семья оставила нам воды. Мы сказали «чок тешшекюр едерим» (большое спасибо), и они отбыли. Вечером к нам пришла давешняя собака, причем не одна, а с подружкой. С тех пор у меня появилось большое уважение к турецким собакам. Эти зверьки всю ночь сторожили наши палатки и ничего не съели из нашей провизии.

Утром проснулся рано и пошел с Игорем за водой к ближайшему источнику.
Видели красивое зрелище —  рассвет в горах. По возвращении перекусили и пошли всей группой  вверх по течению, где ночевали наши катамараны. Вещи остались в лагере. По пути еще раз полюбовались порогами.

За ночь с нашими судами ничего не случилось. Проверили снаряжение и направились в каньон. Пороги решено было проходить со страховкой, т.е., один экипаж проходит порог, а остальные стоят на берегу, готовятся спасать в случае чего. Несколько человек сидело на камерах и фотоаппаратах.

Про фото и видео. У нас было с собой три видеокамеры, моя (Canon), Петровича (SONY) и Колина (не помню какая). Съемка прохождений велась, соответственно, с трех точек. Еще с собой был взят аквабокс, в который потом запихнули мою камеру. Кроме камер, у нас было пять фотоаппаратов, две зеркалки (Canon 20d и 300d) и три цифрокомпакта
(Konica-Minolta A-200, Canon S1 IS и S2 IS). Все прохождения были тщательно засняты и смонтированы. 

Первый порог проходили в таком порядке: сначала — экипаж Лобанова, потом флагман, потом экипаж Вербова. Когда пошел Лобанов, я стоял на камере. При прохождении шиверы перед началом порога, они не успели повернуть направо, и свалились лагом с камня.
Высота там была приличная и я решил было, что будет заплыв, но Кришна в тот момент посмотрел с небес на Костю и катамаран каким-то чудом удержался в надводном положении. Мы тоже, в общем, свалились с этого камня. Последний катамаран препятствие аккуратно обогнул.

Дальше был красивый водопадный порог. Водопад там был метра
полтора  высотой, но за счет скорости потока он был пологим. Тут крылась коварная ловушка. Оказалось, что слив на этом пороге слегка косой и когда мы с него свалились, судно развернуло боком.
Левый баллон притопило, потом выбросило, и меня с Петровичем стукнуло об него. Пока Олег с Колей на правом баллоне вывесились, цепляясь за струю, мы боролись за живучесть каждый на свой лад. Петрович греб между баллонов, а я греб сбоку, в пузырьках, зато часто.

Вылезли кое-как, в основном,  с помощью левого борта. После нас были прохождения остальной группы, но я их не помню. На вербовском катамаране матросы гребли, как сумасшедшие, весь каньон они прошли без серьезных ошибок.

Остальные пороги в тот день слились в один и теперь, через три месяца, я не могу их разделить в памяти. Помню обнос порога шестой категории, который мы могли бы прыгнуть, если бы не стропы, начавшие отрываться на нашем левом баллоне. После обноса был порог пятой категории, состоящий из трех ступеней и каменистым островом в конце. Справа от острова, где мы проходили, есть еще одна бочка, довольно мощная. В нее мы ввалились.

На стоянке мы вытащили суда на берег и приступили к приготовлению пищи.
Поели, легли спать. Катя и Дима ушли гулять в горы. Ушли в десять, вернулись под утро. Петрович негодовал.

Наутро проснулись и быстро увязали вещи на катамараны. Получается все быстрее и быстрее. Изготовил вкладыш для камеры в аква-боксе.
Снимал крабов. Отплыли. Каньон расширялся и превратился в долину, по берегам тянулись арыки, справа было шоссе.

Про дороги и автомобили. Горные дороги в Турции очень похожи на кавказские дороги, различаются только тем, что наши разрушены и за ними никто не следит. Двухполосное шоссе над стометровой пропастью — это офигенная автомагистраль, по которой можно гонять далеко за сотню. Стиль вождения как у нас — крутой поворот без отбойника на стометровой высоте над бурной рекой считается хорошим тоном проходить под сотню километров в час с заносом задней оси.

После пары часов относительно спокойного сплава, подошли к первому порогу. По лоции квалифицировали его, как пятерку. Стали проходить. Сашка Штольвин, с Костиного катамарана, с размаху воткнул весло в вал на сливе и ушел в порог красивым кульбитом (или сальто-мортале, не знаю, как это правильно называется). Только пятки сверкнули в лучах солнца. Мы засняли процесс спасения и двинулись дальше.

Плыть пришлось довольно долго и все уже устали, когда впереди зашумел новый большой порог. Его тоже оценили, как пятерку. Перед прохождением долго собирались с силами. Боялись. Порог состоял из двух ступеней: первая была высоким водопадом, перегораживающим почти всю реку, вторая — здоровой бочкой посередине струи. Мимо первой ступени можно было с трудом просочиться слева.

При прохождении, все суда держались левого берега и осторожно крались мимо первой ступени. Вторую ступень тоже обходили слева, но там было, где пройти. Мы взяли влево и прибились лагом к большому камню, который торчал метров за двадцать до водопада. Выгреблись из-за камня, взяли сильно вправо и прошли по левому краю бочки первой ступени. Наш правый баллон побывал в стиральной машинке. Меня даже разок накрыло с головой.

После порога был долгий сплав вниз по реке. Вокруг расстилалась речная долина, постепенно расширяющаяся. Впервые в Турции, я увидел красивые пейзажи.
На скальных утесах правого края долины, с интервалом в пять километров стояли полуразрушенные башни. Видно, система раннего оповещения в Средние века. На горизонте громоздились горы, напоминающие амфитеатры и зубчатые стены, их подножие поросло лесом. Сделал пару снимков.

Вечерело, и настала пора ставить лагерь. А негде. Раза два мы приставали к берегу, но там все время оказывались чьи-нибудь огороды. Наши однажды какой-то покос, но там не было воды, зато были собаки. Сели на катамараны и стали держать совет. В итоге решили сделать еще один, последний рывок.

Всего в этот день нам пришлось проплыть километров пятьдесят. Встали на осыпи на левом берегу, рядом с маленькой деревушкой. Причал был очень неудобным, высотой метра четыре. Мы даже не стали затаскивать наверх катамараны, просто разгрузили их и привязали. На месте высадки кто-то заметил змею. После этого все резко сменили тапочки на кроссовки.

Про турецкие деревни. Деревня в горах Турции строится не на берегу реки, как у нас, а в километре от нее, на склоне. Такая планировка, видимо, обусловлена боязнью наводнений. Канализацию здесь делают также непринужденно и незамысловато, как у нас — копается длинная канава от деревни до реки. Все гадят в канаву, которая несет свои воды в Чорох, а потом в Батум. Привет доброму соседу. Бывают, однако, исключения. Например, однажды мне попалась деревня, выстроенная на обоих берегах реки, жителям которой даже не надо было рыть канавы. На берег параллельно клались два бревна и выдвигались на два метра над водой. На них над водой строили будочку и voila, туалет готов. Иногда на этом щелястом сооружении высотой в полтора метра еще и спутниковая тарелка висела.

Возвращаясь к стоянке. Стали разгружаться и заметили, как все устали. Некоторые еще и яйца себе натерли неопреновым костюмом. Ходили потом, как роботы. Единственную нашу девочку, Катю, срубил сон, сразу после установки палатки. Все остальные стали помогать дежурным — кто пошел за дровами, а мы, с Олегом и Бартесом, пошли за водой.

Деревня, где была вода даже и не деревня вовсе, а хутор. Домов десять, тесно прилепившихся друг к другу. Люди там оказались душевные. На нашу просьбу указать, где источник, местные старики не только показали где удобнее набрать воду, но и вынесли нам двухлитровую бутылку воды со льдом.

Вернулись назад. Там уже вовсю горел костер, стояли палатки и сушились вещи. Приступили к приготовлению пищи. Была вкусная зажарка и, по-моему, каша или макароны с тушенкой. Спасибо дежурным, и нам, любимым. Вечером, после проведения дезинфекции, к нам в гости пришла фаланга. Это такая дальняя родственница паука, здоровая и прожорливая.

Пошли спать. Записал на диктофон, как храпит Костя. Потом использую эту запись в озвучке клипов. К сожалению, когда я включил запись, Костя перевернулся на бок и стал от этого храпеть вполсилы.

Наутро группа поднималась с трудом — сказалась вчерашняя ударная работа веслами. С шутками и прибаутками погрузились и отплыли. Впереди ожидалось еще четыре-пять серьезных порогов.

Первый порог находился под автомобильным мостом. Там не было ничего особо сложного, надо было только грести. Проходили без страховки, соответственно, съемка не велась. После прохождения решил установить аквабокс. У нас он был самодельный, изготовленный из аварийного 7-дюймового канализационного патрубка. Сам патрубок был пластмассовый, на торцах его стояли стандартные заглушки, спереди было приделано стеклышко. Внутрь было напихан поролон и моя камера.

Сначала решил бокс держать в руках, потом привязал его на нос судна на резинке. Правда, нос все время бросало на валах, но перевязывать не стал, получалось и так неплохо. Сделали небольшой привал перед вторым сложным порогом (четвертой категории, вроде) и прыгнули его.

После установки камеры в Петровиче пробудился экстремал.
Бочки и валы, которые мы раньше обходили, теперь штурмовались с радостным гиканьем. Пару раз пришлось ловить бокс, когда он выскакивал из-под резинки.
Слава богу, он еще страховочным фалом был привязан.

Тут я не помню точно, но мы как-то разделились, и Витькин катамаран ушел вперед. По лоции, через сорок минут должен быть двухступенчатый порог пятой категории. Через двадцать минут в этот порог ввалился сначала Витькин, а потом и наши катамараны. Опять сбило камеру, но на второй ступени я с ней совладал и включил. Держал ногой.

Снова сделали привал и дождались всех отстающих. Дальше пошли в строгом порядке: первыми — мы, за нами — Вербов, потом Лобанов. На одной шивере развернулись задом и стали снимать группу, идущую за нами. Плохая идея. У меня сломались козлы. Пока меняли поломавшуюся деталь, народ делился впечатлениями.

Отплыли и прошли всего километра два, когда нам попалась группа
турецких  рафтеров под мостом. Хозяин рафтов был настроен дружелюбно и пригласил нас к себе в кэмпинг. Рафтеры собирались проплыть небольшой участок от моста до города Юсуфелли.
На этом участке были валы и шиверы четвертой категории. В группе рафтеров были два турка, два норвежца, капитан и два члена команды.

Пока плыли с турками, все выпендривались, как могли. Вваливались во все бочки и порожки, гребли между баллонами. Когда капитан турецкого катамарана прыгнул в воду искупаться, наши тоже чуть не полезли вслед за ним. Пару раз чуть не врезались в турок. Они тревожно орали со своего рафта, — «Take attention, please».

Наконец, добрались до места стоянки турок. Там стоял домик и была тетя, которая за пять лир напоила нас чаем. Рафтеры быстро собрали свое снаряжение, погрузились на микроавтобус и уехали в сторону города. На прощание, Главный рафтер еще раз сказал, что заедет за нами и отвезет нас  в свой кэмпинг.

Через час он исполнил свое обещание и вернулся за нами. Мы быстро разобрали свои суда, упаковали их и увязали все это на крышу микроавтобуса. Он здорово осел. Потом залезли сами. Он осел еще сильнее.

Дорога до кэмпинга нашего гостеприимного хозяина, господина Сирали Авди, если я правильно прочитал, заняла десять минут. По прошествии этого времени иы высадились перед кэмпингом, который отличался он нашей дачи только наличием трех туалетов с душем и веранды на втором этаже.

Со строительным деревом в этой части Турции напряженка — все сделано из тополя. Приходилось очень осторожно садиться за стол и ходить по ступенькам. Разгрузив машину, мы приняли душ, навели марафет и пошли с экскурсией в город Юсуфелли. Коля и, по-моему, Игорь, остались сторожить вещи и развешивать поддувы.
Спасибо им.

Все остальные на машине доехали до города и сошли возле подвесного моста через приток Чороха, реку Бархали. Мне не часто доводилось бывать в восточных городах, но Юсуфелли показался самым приятным. Тихие пешеходные улочки, почти без машин, полно лавок и магазинов. По обочинам стоят мотоциклы и автомобили. Попался даже потрепанный наш ИЖ Планета-5.

Пиво здесь стоит 2.25. Дорого. В магазинчике газового оборудования, куда мы дружно ввалились, было полно хороших дешевых горелок и ламп, к сожалению, под обычные здоровые газовые баллоны. На рынке увидел в витрине натуральный самовар, на нем было написано «Semaver».

Зашли в офис нашего турецкого друга. Оказалось, он прошел (и не раз) почти все окрестные речки и называется поэтому Lord of the
Rivers. Махляев лукаво улыбнулся. Поговорили за жизнь. У Сирали еще есть гостиница, так что рафтинг для него, скорее, хобби.
Еще он держит магазин водного снаряжения. Обменялись визитками и адресами.

Вышли из офиса и сфотографировались вокруг манекена с веслом, одетым в неопреновый костюм. Ходили по магазинчикам, смотрели по сторонам. Потом зашли в местный банк и обменяли пару баксов на лиры. На стене в банке нарисован Чапаев в папахе и гранатой, но написано почему-то «Ататюрк». Спросил разрешения и заснял картину.

Вышел из банка и обнаружил, что потерял группу. Пошел искать, но тут мне попался англоговорящий пацан, лет шестнадцати. Сначала он мне предложил свои услуги гида, но потом разговорился и начал рассказывать про свою жизнь. Зовут его Мухаммед, (имя свое он произнес как Моамеш) он только что закончил турецкий аналог нашей средней школы и собирался поступать в университет. Учеба в университете платная и он зарабатывает себе на учебу. Живет у родственников.
По-английски он говорил хорошо и меня понимал. Редкое явление.

Распрощавшись с Мухаммедом, пошел домой. Через двадать минут я уже подходил к дому, где Коля с Игорем закончили развешивать шкуры и отдыхали. Немного помог им, потом сходил за водой к старинному водяному насосу, установленному на берегу метрах в пятидесяти выше по течению.

Про реку Бархали. Очень чистая и быстрая, правда, неширокая река, впадающая в Чорох. Питается, видимо, тающими ледниками в верховьях. Сирали говорит, что по ней тоже сплавляются, но преимущественно, весной. Берега укреплены валунами, но в одном месте дорога проходит по самому краю и наш водитель, Челим, даже просил нас выйти, от греха, из машины, пока он проедет опасный участок.

Через час, примерно, вернулась основная наша группа. В городе купили яиц и мы с Костей решили побаловать всех яичными блинами с томатами. Мы приступили к готовке пище, когда вернулся Сирали со своими родственниками. У них был пикник на заднем дворе. Пока мы готовили есть, стемнело и родственники уехали, остался один хозяин.

Все поднялись на веранду, где состоялся Торжественный ужин в честь Международной дружбы. Все поднимали кружки и говорили тосты за хозяина. Наконец, ему пришлось сказать тост. Он встал, мрачно посмотрел в кружку, полную водки, вздохнул и выпил ее одним махом. Молода.

Потом пошли разговоры за жизнь. Сирали рассказал, что свой отпуск он часто проводит в России, в частности, был недавно в городе Иваново. Рассказал он также про порог под названием Кинг-Конг, который был для нас задачей максимум. Этот мощный порог располагался в низовьях Чороха и квалифицировался, как водное препятствие шестой категории. Сирали прыгал его семь раз и больше не хочет, потому что в седьмой раз он чуть не утонул.

Потом Сирали ушел домой, мы его проводили и обнаружили, что осталось еще полтора литра водки, которую нельзя было оставлять врагу. Вот мы с адским Колей и сели за уничтожение зла. Под разговор за жизнь вечер пролетел незаметно и я пошел спать. Все-таки хорошо, что у меня такое тяжелое похмелье, иначе я мог бы стать алкоголиком. После такого похмелья пить не хочется неделю. Встал, умылся, собрался и поехал в кабине рядом с Бартесом в город Трабзон.

Дорога заняла часов шесть, не меньше. Мы ехали по горному серпантину на приличной скорости под мой любимый турецкий шансон. Его у Челима было целых две кассеты (в горах УКВ не берет, а больше никаких кассет не было) и каждую мы прослушали, по крайней мере, раза три. Я к концу даже слова некоторые выучил.

Виды вокруг открывались все красивее и красивее, и стали совсем прекрасными, когда мы перевалили на северную сторону Каппадокийских гор, и у меня прошло похмелье. Перевал, через который мы проехали, находился на высоте 2500 м. Вокруг было холодно, и с гор спускались снежники.

На другой стороне гор появились сосны, густая трава и чистейшая ледниковая вода. Небольшой поток протекал вдоль дороги, периодически исчезая в глыбах льда. Очень приятное и живописное зрелище. Жаль только, Бартес сел у окна и своей сонной рожей постоянно лез в кадр. Скоро он тоже проснулся и стал яростно фотографировать пейзажи.

На высоте 1500 был горный отель. Там мы сделали остановку, купили воды и поехали дальше. Поток все расширялся и уже стали поступать предложения о том чтобы сплавиться по нем как-нибудь весной. Петрович всех охладил — сплавиться можно, но стоянок нет на всей длине реки.

Потом мы выехали на побережье. Море здесь было лазурное, горизонт терялся в дымке. Вся местность была густо застроена промышленными предприятиями. Заработало радио и оказалось, что в Турции есть и другая музыка, кроме народной.

Мы доехали до города Трабзон и обнаружили, что не помним, где таможня. Водитель наш Челим, при всех своих хороших качествах, не говорил ни по-русски, ни по-английски. По-турецки он, впрочем, говорил тоже неважно, потому что дорогу до таможни ему объясняли раза три и все равно, он кружил где-то около. Спас положение мужик на машине, который хорошо говорил по-русски. Он поехал впереди и показал дорогу до таможни и пассажирского причала.

Купили билеты на паром Эрке и пошли на рынок закупать сувениры. Я оказался в паре с Бартесом. С ним случилось временное помутнение рассудка. Он вдруг начал носиться по рынку, залетая в лавки и так же быстро вылетая обратно. Застопорить движение удалось лишь в магазинчике бижутерии, где он надолго воткнулся в витрину. Я там тоже затарился — купил колечко своей сестре. 

Вернулись на таможню. Там уже нас искали два местных полицейских. Они сказали, что погрузка началась и надо проходить терминал. На досмотре у нас ничего не отобрали и мы успешно прошли в здание порта, где должен находиться дьюти фри.

Отступление. У Бартеса был в это время день рождения, и он специально оставил сотню баксов, чтобы потратить ее в дьюти фри и накрыть нам скатерть-самобранку. Поэтому водку мы всю выпили еще в Юсуфелли. Все с нетерпением ждали, когда откроются двери
этого чудесного заведения.

Облом, полный облом. Вместо полок с халявными коньяками, висками и сигаретами был какой-то закуток для пассажиров со стульями. Мы уж и на пирсе искали и под ним — нигде не было видно дьюти фри. Печально погрузились на борт. Решил завязать до Рязани.

Опять паром.

На этот раз, паром оказался маленьким, не очень чистым кораблем с хмурым экипажем. У нас забрали паспорта и выдали ключи от кают. Каюты были двух видов — двухместные и четырехместные. Двухместные были маленькие и жаркие, четырехместные были светлые и прохладные. Мне досталась верхняя полка в четырехместной каюте. В двухместные мы покидали вещи, а в нашей народ уселся петь песни и всячески тусоваться.

Мне в тот вечер тусоваться и петь песни не хотелось, поэтому я включил КПК и стал читать книгу. Незаметно заснул. Когда проснулся, был уже день. Соседи давили массу по койкам. Вышел умыться и погулять. На палубе скопились пассажиры и наблюдали дельфинов. Тоже понаблюдал. Сходил было за камерой, но в ней сел аккумулятор. Тогда достал фотоаппарат, и целый час ловил этих мелких шустрых сволочей в объектив. Все наши, кто был на палубе, тоже яростно снимали.

Потом мы  вышли на рейд Сочинского порта. Еще четыре часа нас не пускали на берег, потому что причал был занят другим паромом. Когда, наконец, нас пустили на берег, мы побежали туда, вытянув шеи и радостно гогоча, как гуси к кормушке. Соскучились по Родине.

На берегу нас хмуро встретила родная таможня. После непродолжительного досмотра, мы оказались на набережной города Сочи. Угадайте, что мы сделали первым делом, как оказались на берегу?.. Побежали в столовую. Это замечательное заведение под названием «Каскад», я заприметил еще перед отъездом в Турцию. Поесть от пуза там можно всего за сто рублей, не то, что в Турции. 

Поели и вернулись на набережную. Узнали, что поезд наш отходит завтра утром, и решили переночевать на газоне. Только таблички «Прошу политического убежища» не хватало. Казалось, что все теперь будет предсказуемо, но Судьба приготовила нам сюрприз.

Сюрприз назывался «Ежегодная выставка виноделия» и представлял собой квадрат со стороной сто метров, составленный из ларьков, где виноделы Южного региона представляли свою продукцию. Напитки покрепче давали дегустировать за деньги, а сухие и полусладкие вина  лились рекой нахаляву. Общий периметр выставки составлял 400 метров. Один круг спортивного стадиона.

После двух кругов, я почувствовал себя адекватно и пошел на променад.
На променаде я встретил Костю, который уже сделал три круга по выставке, причем, по хересам, коньякам и наливкам. Соответственно, ходил он с голым торсом, по синусоидам, походкой моряка, только сошедшего на берег. Вот мы с ними и повстречались и вели светскую беседу, пока вдруг не перешли на язык жестов. После непродолжительного дружеского спарринга было решено перейти на газон и побороться, как следует.

Тут я заметил, что три круга по коньяку сильно повлияли на Костю, и решил, что будет нечестным с моей стороны бороться с таким пьяным человеком.
После чего употребил еще литр хереса. Почувствовав себя готовым к схватке, я двинулся обратно. На газоне, где мы встали лагерем, я обнаружил, что мысли о спарринге посетили не только нас с Костей.

Петрович с Вербовым, адмирал и капитан, тоже активно выясняли отношения. Потом пришел Костя и принялся бороться с Петровичем. Еще потом пришел я и начал бороться с Костей. Поскольку я сдуру полез к Косте врукопашную, то первый раунд остался за ним. Костя применил ко мне прием под названием «огнетушитель», отчего у меня посыпались из глаз искры, но я слегка протрезвел и затаил в душе некую грубость.

Вторым раундом я применил подножку к Косте, и он упал. Но, поскольку, в пылу битвы мы выскочили за пределы газона, на бетонную отбортовку вокруг здания таможни, то Костя на нее и повалился, сильно ударившись затылком об бетон. Рассечение, кровь, «Скорая», травмпункт.
Понятие «хмель как рукой сняло» по отношению ко мне  в данный момент уместно.

В общем, отправили Костю с Петровичем, а сами легли спать прямо на рюкзаки. Ночью пошел дождь, и все накрылись большим стояночным  тентом. Дождь лил, не переставая, и промочил все наши вещи, не находившиеся в гермоупаковках. Промочил он, в том числе, и мой фотоаппарат, но мне было не до него. Я переживал за судьбу Кости.

Наш раненый объявился рано утром, все еще под сильным впечатлением выставки виноделов. Бинт на голове придавал ему сходство с героем гражданской войны Щорсом. За ним пришел Петрович и, увидев плачевное положение наших вещей, пришел в ярость. Мы быстро слили воду из тента и перепаковали, что смогли, из вещей. А сами опять накрылись тентом и стали дрожать от холода.

Через полчаса мне надоело дрожать, и я отправился поискать себе сухого места. Я уныло брел вдоль стены, пока не заметил ряд синих туалетных кабинок.
Сразу побежал занимать место. Оказалось, что я здесь не первый  — из соседней кабинки высовывался Игорь.
Подождал, когда дождь утихнет, и пошел помогать группе запихивать наши рюкзаки в хлебовозку, которую где-то раздобыл Петрович.

Хлебовозка доставила нас на вокзал, где мы разгрузились и переоделись. Поезд должен был подойти после обеда. Опять успели посетить одну из чудесных сочинских столовых. Затарился айраном и
позвонил домой.

Потом погрузились на поезд и без особых приключений доехали до Рязани.
В поезде осматривали боевые шрамы, пили чаек и тихо пели колыбельные песни соседям по купе. Смотрели видео. Сушили промокшие вещи. Тихо. Спокойно. Родина.

mp62.ru
etiainen