Неужели это Чукотка?! Часть 3
Валерия Глухова, Неужели это Чукотка?!
Оглавление:
Сплав
Шагаем к своим вещам.
На душе легко и радостно — такие интересные встречи уже есть в нашем багаже!
А ведь путешествие-то только начинается, и шагаем мы сейчас не к рюкзакам, а навстречу новым впечатлениям, стапелю, сплаву, навстречу рекам и горам, навстречу солнцу и ветру! Ну и комарам, конечно, куда ж без них. 🙂 Правда, сегодня ветрено, так что без этого непременного атрибута летней тундры мы пока отдыхаем.
По дороге набираем сушняка — пожалуй сегодня получится готовить на костре.
Приходим на стоянку — дел невпроворот.
Ну и дальше ситуация повторяется такой, как она была всегда: мой напарник готовит ужин, а я занимаюсь стройкой. Максимум, что я доверяю ему на стапеле — это механическую работу по надуванию баллонов, выстругиванию скруток, легкую помощь при их прикручивании и пришнуровывании баллонов к раме. Над рамой я колдую сама. Тем более в этот раз, когда скручивать нужно не полноценные древесные стволы, не металлические трубы, а хрупкие пустотелые удочки — два нижних самых толстых колена.
Из удочек у нас только продолины. Почему-то все разной длины. Видимо, диаметр их слегка варьируется, поэтому и выдвигаются два колена всегда на разное расстояние.
Поперечины — из обрезанных по лопатки салютовских весел. Взять в качестве поперечин вёсла заставило два обстоятельства: они полегче обычных труб, к тому же фабричным образом уже сделано готовое сочленение, что облегчает перевозку рамы в багаже и переноску в рюкзаке. Поперечин у нас три.
Вымеряю отрезки рамы, все её углы, расстояния между седоками. Каждую вязку — кольцо из стропы — приходится вымерять очень точно, соотнося усилие скручивания с хрупкостью удочки. Начало слегка трещать — усилие заканчиваю, иначе стеклопластик можно просто раздавить.
В совокупности рама получается достаточно жесткой, но все же не хватает укосины.
Пришедшая идея сделать из веревки две диагональные стяжки-стропы оказалась неудачной. Из-за слабо скрученных скруток в первый же день сплава продолины сдвинулись к центру — диагонали из строп их просто напросто стянули, сами они провисли, а рама просто стала немного меньше. Только концы поперечин стали больше выдаваться за продолины. Но никаких неприятностей за один день из-за этого произойти не успело, т.к. из первых же появившихся приличного размера кустов мы сделали усиление продолин, а так же нормальную жесткую укосину. Ну и миделя, чтоб палуба была поплоше и рюкзак на ней лежал спокойно и не пытался укатиться.
Ночью был сильный ветер, пришлось даже катамаран привязать к кустам. А то как бы и правда не превратился в дирижабль.
Комаров почти всех сдуло, и удалось помыться более-менее без ужаса и отвращения. Правда, на ветру мыться холодно.
УРА!
Завтра мы станем водниками! Начнется наконец-то быстрое приближение к Пекульнею!
13 июля.
Утром стада на ближних сопках уже не было. Жаль. А я так хотела поснимать оленей.
Рукав реки рядом с нами достаточно полноводен для сплава.
Стартанем прямо здесь.
Мы превращаемся в водников, поэтому нужно продумать герметизацию вещей, а так же правильно, то есть тепло, одеться самим. Высокие сапоги теперь играют основную роль полной защиты ног от воды. Для защиты части, сидящей на сидушке, у меня были взяты гидрошорты, но можно было обойтись просто мембранными штанами.
Они хотя бы дышат в отличие от резины. Собственно, Викторыч и обошелся в итоге за неимением гидрошорт, а я одевала их пару дней, потом перестала. Все таки в мембранных штанах чувствуешь себя намного комфортней. Против прогресса не поспоришь!
Пакуемся долго, вдумчиво.
При упаковке рюкзака идет четкая сортировка — это я убираю в двойную герму, до вечера (в целях экономии веса для сплава мы взяли не толстые большие гермомешки на весь рюкзак, а тонкие силиконовые, подходящие больше для горных походов, чем для водных, но для продуктов и спальных вещей такие тонкие гермы были двойными), это нужно будет достать в обед, а значит поедет сверху, в одинарной герме. Рыболовное — в карман рюкзака. А посадочные места мы делаем по схеме, придуманной нами в Якутии: верхний клапан рюкзака, набитый мягким, отстегивается от рюкзака совсем и становится сидушкой: привязывается на место посадки, то есть на корму. И больше не отвязывается до антистапеля. Поскольку клапан на молнии, он становится доступным местом : каждое утро туда убирается, а каждый вечер достается маленькая герма с вещами, которые должны быть всегда под рукой: теплая флиска и мембранная куртка на случай дождя. В сидушке они оказываются… ну не то, чтобы под рукой,… 😉 одним словом и сидеть удобно, и вещи доступны.
Рюкзаки мы приноровились привязывать к раме родными рюкзачными стяжками и стропами, не используя для этого дополнительную веревку.
Всё. Собраны.
Волнуясь, аккуратно садимся на поскрипывающую посудинку и отчаливаем. Пора оттолкнуться от берега своими салютовскими разборными веслами с отпиленной одной лопаткой, и заглушенными с открытого конца Т-шкой, обычной для катамаранных весел. Высота наших весел около 150 см. С учетом низкой посадки этого достаточно.
С Маринкой мы всегда брали только лопасти, а палку находили на месте. Но в обоих якутских походах мы строились в тайге, а теперь — в тундре. Разница ощутимая.
Итак, плывём.
Все ближе гора по имени Чаучеч`ел — гора, обрамленная в самой верхней части склонов каймой снежных карнизов, которые смотрятся сплошной белой опояской. Единым белым снежным ободком нескольких вершин этой немаленькой горы. Вчера чукчи нам рассказали, что Чаучеч`ел — ‘то узкая женская повязка на голову, ремешок, не дающий волосам рассыпаться. Что ж, похоже! Надо же, образное народное воображение — назвать гору женским головным ремешком!
Река несет, воды хватает, проводок нет. На широком месте, где не нужен маневр, позволяю себе отвлечься от весла. Прямо на плаву успеваю снарядить спиннинг катушкой, леской, поводком и блесной. Кидать с воды пока некуда — гладкая струя без выраженных хариусных мест. Подождем более характерного места.
Через некоторое небольшое время останавливаемся на небольшой косе — поддуть баллоны, а Викторычу — снарядить спиннинг. Ему нужно перемотать на катушку леску, а это удобней делать на берегу. Что ж. Иногда хорошо, что некоторые вещи у меня сделаны заранее. Пока Олег ваяет снасть, у меня на песке уже прыгают пять хариусов средней величины. Викторыч изо всех сил сдерживает досаду, а мне становится ясно — рядом тоже азартный рыбак, и ревность в этом смысле неизбежна.
Напарник вытаскивает двух, и уже ясно, что это нам много и за один присест все не съесть. Мы плывем дальше.
На обеде ходим босиком — сушим сопревшие в сапогах ноги в раскаленном (! Неужели это Чукотка?!) песке.
Варим правильную уху — то есть 5 минут кипит сначала приправа в солёной воде, а потом ещё на пять минут забрасывается рыба.
Семь рыбёх чистятся быстро. По три с половиной тушки на брата и сестру — это много.
Я со своей справляюсь с трудом.
Викторыч не осилил. Говорила ему — не лови, не жадничай, не губи души, выбросить не позволю! Но нет, не выбросил, убрал в кухню, едет рыба в мисочке до ужина, холодная вечером будет еще вкусней.
На изгибе долины где-то справа в разбоях впадают Куйвирыннэт и Кэнылин. Наш Кальараваам становится полноводней.
Впереди в тундре виден балок. Чукчи говорили нам про него. Идем посмотреть, заодно размять ноги. Ну что ж — балок как балок, щелястый, разбитый, без печки и нар, но от жестокой непогоды укрыться можно. На стене надпись черным маркером «Капасёв — 26.07.07». По известным следам идем.
На сплаве потихоньку пытаюсь рассказать-объяснить Викторычу идеологию легкоходства: носить поменьше, успевать побольше.
Меньше вещей — меньше якорей.
Но понимаю, что все равно должна присутствовать и собственная замотивированность на движение.
Продолжение той идеи, что я излагала вчера утром, 12 июля.
Снисходительно косится и молчит. Человек, привыкший ходить с запасом надёжности, не понимает, что у него двойной, если не тройной запас, который становится якорем. Становится якорем и отсутствие собственной цели.
Не понимает напарник, что я из него душу выну, да и из себя тоже, ради того, для чего проделан весь этот путь — ради хребта Пекульней. Но если будем продолжать двигаться в таком темпе — не успеем на хребет и всё будет напрасно. Время неумолимо, хоть умри! И я кожей чувствую, как оно тает.
За день прошли всего 32 км — причём не по прямой, а по треку. Рассчитывая маршрут, я закладывала пятьдесят!
Зачалились для стоянки на галечнике, который ровной линией граничит с моей любимой тундровой подстилкой — сплошной ковер сплетенных растений. Босиком ходить не то что можно — НУЖНО! Но только в толстых носках, иначе сожрут!
Комаров — тьма. Но упрямый турист упрямо палит на улице сухие ветки. Жарим оленьи кишки — угощение чукчей. Звучит не очень, но угощение на славу: нанизываешь кусочек на палку, греешь над огнем, жир в колбаске подтапливается, она сгибается, подрумянивается. Кусаешь — а под упругой пленкой на язык тебе брызжет растопленный олений жир.
Сочно. Смаково.
Понимают же толк в деликатесах тундровые жители!
Закат при ясном небе обещает быть долгим — горы низкие, солнышко едва коснется их, и опять на подъем.
Сегодня было жарко.
Пожалуй, Чукотка удивляет. И тепло здесь, и цветисто. Наверное, может быть и сурово. И будет ещё. Но пока нас балуют.
Вечером ветра нет, затишье. Комаров полно, воздух аж звенит. Выйти из палатки лишний раз — мучение:
сначала нужно потерпеть их неделикатность и назойливость, а потом, по возвращении, нужно перехлопать внутри всех комаров, запущенных тобой при выходе, и занесенных на спине при входе.
Мы сегодня миновали 300-метровую отметку высоты, и лесная зона не заставила себя ждать. Первые же приличные кусты ивы были назначены строевым корабельным лесом и подверглись нападению. Итог — 8 почти прямых веток.
Приматывать к продолинам спиленную на сплаве иву будем утром — вечером нет уже ни желания, ни сил.
14 Июля.
Утром сборы очень шустрые. Олег делает всё быстро и чётко. Можем же!
Приматываем к продолинам иву. Жердей длиной два метра нам не найти, поэтому берем две более-менее толстые и ровные ветки с сучьями, накладываем их друг на друга валетом, ветками встречь, и отдельной стропой скручиваем-обкручиваем вокруг, получая относительно ровную, гибкую и условно крепкую жердь. Её мы приматываем прямо к продолине, минуя петли баллона. Укосину делаем из самой длинной целой и самой ровной ветки, прикручиваем скрутками. Такова специфика тундровой жизни — приспосабливаешься, а что делать! Теперь рама становится надёжней, и я не буду хвататься за сердце при каждом хрусте.
Днем пасмурно и ветрено, но хариус ловится. Наловили много — на сагудай пойдут тушки. Уху сделаем из голов и хвостов.
Обедаем на песчаном пляже рядом с большой чозенией. Удивительно — деревьев еще не было, эта первая, и сразу огромная.
С воды она смотрится завораживающе: пляж, затем откос, и она, плакучая, на самом краю. Тонкие ветки висят, как нити, колышутся на ветру.
В зарослях ивы Олег находит гигантское перо. Хищник обронил, точно. Это перо долго будет путешествовать с нами, и даже встретит нас после горного кольца на Пекульней.
Вечером встаём на изумительной полочке из настоящего тундрового ковра. Такой плотный ковёр бывает не везде, но нам пока везёт.
Сегодня было жарко, вечер тоже теплый. Перевод нами времени на два часа вперед дает возможность не только вставать утром по теньку, но и вечерять еще при солнышке. В итоге можно помыться, пока еще тепло.
Дров здесь хватает, густой ольховый кустарник уже сильно выше роста. С помощью найденной ещё на трассе проволоки Олег делает треногу. Котелочек подвешивается на проволочный крючок. Трехлитровый котелок пока не занят сагудаем. Грею в нем кипяток, и в большой герме устраиваю смеситель — смешиваю горячую и холодную воду. Кто знает, удастся ли помыться в грядущие дни.
После мытья и ужина делаю сагудай.
Тушки режу кусками, мелко крошу одну луковицу, развожу уксус примерно до 9%. В котелке пересыпаю слоями рыбу и лук, соль и специи туда же, заливаю уксусом, и под гнёт — чистый камень из реки. Утром не то что будет готов, но самые мелкие кусочки и тонкие брюшка промаринуются, есть будет можно.
Сегодня прошли около 50 км по треку. Неплохо. Бодро встали, бодро собрались. Вот и результат.
Стоим недалеко от впадения долины Юрумкувеема, на траверсе знаменитого озера Эльгыгытгын. До него около 70 км на запад.
Сегодня прошли слияние с Малым Пыкарваамом, сами ненадолго став им. Затем через 10 км прошли слияние с Большим Пыкарваамом. По нему, по Большому Пыкарвааму, мы и должны были прийти в этот район по варианту «оптимист».
Под именем Большого Пыкарваама должны пройти 40 км, и станем Юрумкувеемом, после слияния с ним. До
Юрумкувеема нам осталось 4 км.
15 июля.
Сегодня ветер. Южный. То есть встречный.
Утром опять копаемся. Ненадолго нас хватило.
Снимаю на видео постановочный эпизод: на тундровой чукотской полянке играем в футбол в одни ворота набитым травой капроновым мешочком. Не знаю еще, смогу ли это как-то использовать в фильме. Но мысли есть.
Всё-таки почему-то в нашем сознании Чукотка слегка ассоциируется с футболом. И почему? 😉
Выходим. Ветер крепчает. Двигаться вперед всё тяжелей.
Небольшой у нас катамаран, но все равно парусит, разворачивается боком к ветру. Замечаем, что мусор по поверхности двигается быстрей нас, хотя и не гребёт. Опускаем лопасти в воду — получается простой водяной парус. Так идем чуть быстрей. Теперь с мусором сравнялись по скорости, хотя бы не проигрываем.
GPS показывает, что мы движемся со скоростью 2 — 4 км/час, что совершенно нерентабельно. Попа устает от сидения, плечи и кисти рук — от гребли, а продвижение почти ноль.
Пытаемся положить весла и обедать на воде, хоть два километра, но урвать. Но нет. На небольшом плесе нас забивает в стоячую лагунку, из которой без помощи течения оказывается выйти непросто.
Всё. Терпение иссякает. Становится понятно, что со встречным ветром бороться бессмысленно.
К берегу.
За устьем маленькой протоки в довольно густом ольховнике неожиданно обнаруживаются вполне приличные для стоянки песчаные полянки. На них, как на клумбах, тут и там розетками растут мелкие сиреневые цветочки, чередуясь с кучами лосиных орешков. Не сказать даже, каких кучек больше — цветочных или орешковых. Здесь, видимо, лосиный рай.
Выбираем себе из множества полянку нашего размера : ветер на ней успевает разгуливаться ровно до такой силы, чтобы комаров сдувал, но палатку не рвал.
Дрова в достатке, тренога с собой. Ранний ужин или поздний обед уже готов. Комаров нет, можно есть на улице. Двух пойманных утром хариусов добавляем в сагудай.
Ложимся спать с уговором, что если стихает, то собираемся и плывем.
Викторыч недоверчиво и как-то укоризненно смотрит на меня.
«Может, хоть выспимся?»
За последние двое суток мы спали 10 часов. А всему виной солнце : два последних утра были ясными, жарко в палатке становилось уже в шесть даже по нашему времени ( в четыре по истинному). Что поделаешь — июль, макушка лета.
С 17 до 20 часов спим. Ветер завывает, убаюкивает. В восемь вечера еще ветрено, макушки деревьев раскачиваются. Ужинаем, и снова спать. До девяти утра.
За день прошли 22 км.
16 июля.
Кажется, выспались.
Ветер стал тише, но не исчез совсем, можно идти в прежнем режиме.
Собираемся снова три часа. Хоть тресни. Ну никак быстрей не получается.
Гребем бодро. Скорость 6 — 10 км/час. Кругами ходят тучки, размахивают дождиками, гремят грозами.
На одной из излучин на правом берегу замечаем лося. Огромный! Невероятный размах бархатных рогов, висящая на шее борода, затем неторопливая рысь по поляне. Мы переводим дух. Но перед кустами лось останавливается и снова оборачивается к нам. Он не понял, что же его спугнуло? Не знаю, понял ли на второй раз : стоит долго, смотрит, кожистый галстук на шее болтается. Матёрый зверь. И снова тугой крепкий зад и неторопливая рысь в кустарник. Впечатлил, надо сказать.
Обедаем в галечном устье протоки. Ловлю 4 неплохих хариуса. Сегодня сварим снова уху, а то уже сутки без ухи, всё на сагудае. Правда, он с каждым днём всё лучше.
Викторыч нашел дрова, на треноге варим кофе. Кофе! Пока снимаю окрестности на видео, кофе, конечно, убегает. Но недалеко.
Царский обед из сухарей, сагудая и кофе — и мы снова на воде.
Речища наша стала матёрой, воды много, множество островов. Коренной берег не сразу и видно. Велик Юрумкувеем.
На галечниках правого берега видим четырех зайцев. Нас они, похоже, вообще не замечают. Прыгают себе по очереди вниз вдоль воды, Долго наблюдали мы за ними. Два темненьких, два посветлей. Спинки серые, но лапки и брюшки у всех белые. Со стороны смотрится, будто в чехарду играют — немножко попрыгают, друг к дружке приблизятся и сидят. И так поочередно.
Жмемся к правому берегу, в расчете на то, что он коренной, тундровый. Уж больно не хочется опять на песке стоять. Но берег хоть и высокий, хоть и тундровый, но заболоченный. Несколько раз вылезаем поглядеть — нет, никак не нравится. Не те пошли берега. Изменилась природа. И деревья стали выше, и кустарник.
Появилось высокотравие, а тундра исчезла.
Ну ничего, тосковать рано. Мы еще в горы за тундрой сходим.
До почти половины девятого стоянка не находится. Это недопустимо поздно по водным меркам.
Ну, спасибо, хоть темнота не поджимает.
Встаем за горой после прижима, на плоском галечном мысу, замываемом в большую воду. На стволах невысоких деревьев остались труха и мелкие ветки до той высоты, куда в паводок вода доставала — примерно метр от земли. От этого стволы кажутся мохнатыми. Ну пальмы, ни дать ни взять!
Прикольно стоять в пальмовом лесу. Жаль только, что ветер зашел с южного на северный, а потом стих совсем.
Комаров сказать много — ничего не сказать.
Плюс еще появилась мошка. За ветреные дни оголодала крылатая армия. Теперь нападают отчаянно. Спастись невозможно. Мошка заползает под одежду, кусает в разные нежные места, от чего появляются шишки, да зуд невозможный. Выйдя до ветру, пардон за подробность, в ужасе стянув сначала, в панике напяливаешь штаны обратно, зачерпнув ими столько мошки, сколько успело наползти. Мошка — не комар. Комар от твоего движения взлетает. А мошка ползает. Она движений не боится. В итоге, если штаны сидят свободно (а как они еще могут сидеть, когда идет 9-й день похода и позади забросочная пешка?), то мошка продолжает ползать и кусать внутри.
Викторычу хватает терпения сварить кипяток снаружи палатки — на костре и Jetboile. Но «для поесть» мы спасаемся внутрь.
Вдруг — звук мотора. Вылезаем. Надо же, уже около десяти вечера, а люди все еще на воде.
На галечник чалится моторка. Мужики с Усть-Белой, поднимают запчасти для сломанного вездехода. Да, действительно, видели мы сегодня балок, но чалиться почему-то не стали. Рядом стоял вездеход.
Подумалось тогда, что люди там есть. Как оказалось — не было.
Сегодня прошли 60 км по треку и 45 км по прямой. До устья Большой Осиновой, откуда мы начнем пешку в горы, остается 51 км по прямой. То есть в принципе при благоприятных обстоятельствах устье достижимо за день. За один большой рабочий день.
17 июля.
Готовим завтрак в палатке. Когда работает Jetboil, мы стараемся не шевелиться. Правда, при виде комара в палатке рука инстинктивно тянется его прихлопнуть. Поэтому неудивительно, что когда кипяток уже был снят, рука, несущая в чашку ложку с сухим кофе, сталкивается в воздухе с рукой, занесенной над комаром. Веером кофейный град.
Затем мы, конечно, пролили на пол палатки кипяток. Так бывает. Вещи не пострадали, но кофе у нас получился прямо на полу.
Что-то собрали салфетками, что-то смахнули под коврик. Липкие коричневые пятна портят вид, поэтому когда все вещи вынесены, матросня получает задание драить палубу. И она драит. То есть ползает по дну палатки с мокрой тряпкой.
Матросней в это утро выпало быть Викторычу, мне выпало быть видеооператором эпизода. А как иначе — молодому и драить! Викторыч моложе меня на четыре с половиной месяца. И неважно, что нам по сорок шесть.
Салага, одним словом. 😉
Утром довольно сильный северо-западный ветер. Вещи при сборах улетают.
Река в основном течет на юг, а ветер сзади и сбоку — справа. С боковым боем ветра работа на судне становится односторонней. Нужно держать угол определенным, достаточно сильным к ветру. Викторычу досталось упираться, а мне помогал ветер поворачивать кат, так что мы разок даже пересаживались, чтоб уравновесить энергозатраты в экипаже, а так же каждому — уравновесить нагрузку для правой и левой стороны тела.
Как бы то ни было, мы прошли 20 км, когда река начала петлю на запад.
Ветер для нас зашел встречь, в правую скулу, но дело даже не в том, что нас разворачивало так, как угодно ветру. Нас, куда бы мы ни стояли носом, тащило по ветру. Это уже стало страшно. Влияния весла на ход судна не стало. На локальном изгибе русла ветер повернул нас правым бортом к себе, а так же к пологому берегу, поросшему «пальмовой» чозенией. По левому борту крутой обрыв ощетинился поваленными деревьями с торчащими сучьями. И именно туда нас и тащит! Был бы киль, можно было бы изменить вектор. Но тут — мы просто, как утюгом простынь, гладим боком речную рябь, да все в одну сторону — к нехорошему левому берегу.
Воображение быстро нарисовало пришпиленный к сучьям левого берега кат, команду, судорожно по стволам вытаскивающую рюкзаки на обрывистый берег, поросший густым беспросветным кустарником, где сейчас и набилась, спрятавшись от ветра, вся мошка.
НЕЕЕТ!
Из последних сил цепляясь за последние метры излучины правого пологого берега, мы не даем ветру оторвать себя от него, пока позволяет глубина, выпрыгиваем и тащим к берегу кат бечевой. Полное усилие двух человек понадобилось, чтобы против ветра подтащить кат к мели и поскорей вытащить его на сушу. Но и тут он мог ещё улететь в противоположный берег, в коварные кусты. Снимаем с ката рюкзаки и, против обыкновения, тащим к ближайшему дереву сначала кат, а потом уже, привязав его, несём туда же рюкзаки.
Уфф.
Меня не оставляет ощущение, что мы спаслись.
Стою на берегу, наблюдаю, что происходит.
Перед нами на реке перекат. Ветер срывает верхушки волн. Над рекой летят брызги. Нас самих ветер рвёт и толкает. Стоять на ногах конечно можно, но совершенно некомфортно. Хочется уйти в затишок.
Неужели повторяется позавчерашняя история, когда мы встали на стоянку в 15 часов, пройдя несчастные 20 километров? А сегодня и того меньше — 14!
Таки да, вариантов сейчас немного. Обедать и смотреть, что будет.
Находим полупрозрачное по густоте кустов место. Мы под прикрытием густой рощи высоких тополей, но вокруг нас невысокие деревца прорежены, как раз сдувает мошку.
Обедаем. Варим суп, кофе.
Олег замечательно запекает 4 вчерашних присоленных хариуса в углях.
Можем же мы себе позволить красиво жить, даже когда ситуация вокруг — почти полная ж….!
Ставим дом.
Делать нечего — ложимся спать, дав себе обещание выйти, как только стихнет ветер, сколько бы ни было в этот момент времени.
Через некоторое время чуток стихает. Ветер есть, да. Но уже не такой резкий. С волн гребешки уже не срывает.
Поколебавшись, принимаю решение выходить. Еще не поздно, не вечер, а мы отдохнули, работоспособность высокая. Но поработать придется!
Выходим в 19 часов. Кажется, это перебор — дважды паковаться в течение одного дня.
Сосредоточенно работаем с боковым ветром, устраивая себе передышки. Ветер сильный, на курс влияет, да.
Но контролировать курс судна сейчас вполне можно, в отличие от утра.
После маленького перекура на низеньком песчаном островке проходим ключевое место: последнюю сотню метров в тяжелом для нас западном направлении вдоль отвесных скал. Хорошо, что здесь глубоко. Хоть грести можно.
Когда тебя ветром жмет к мели, проходить такое место сложней — дно ката чиркает о песок, веслом прогрести невозможно из-за мели. А ветер продолжает давить.
Итак, самое трудовое место пройдено. И ведь ничем оно не примечательней других.
Сложным для нас его сделал ветер.
Теперь перед нами загиб речной петли, где она меняет направление с западного на восточное. Ветер дует теперь нам в спину, крутит, заходя то с одного бока, то с другого. Постоянный контроль направления, щёлкать нельзя ни минуты! Но скорость-то есть! Да еще какая! В одном из рукавов, где в перекате и так приличное течение, с ветром получилось совсем уж быстро, аж дух захватило. Американские горки! Только на воде. Но контролировать ход получается, слава богу. К тому же и ветер ещё чуток подстихает к вечеру.
На низких песчаных островах видим лосиху — без рогов. Совершенно непуганая — стояла и смотрела на нас, пока мы в 20-ти метрах не оказались. А потом быстро скрылась в зарослях. Снять её я почти не успела.
Гребём до 12 ночи.
Свои 50 км по треку мы сегодня урвали, несмотря ни на что.
Я довольна, хотя Викторыч ворчит, что поздно. Хорошо, что стоят белые ночи, а река шире и спокойней, чем якутская Кетанда, где мы сплавлялись с Маринкой в 2008 году в поздних вечерних сумерках, и тогда ворчала я.
Точнее не ворчала, а настояла прекратить сплав, когда перестала различать завалы в темноте.
Встаем на песчано-галечниковом берегу. Быстро строим дом. В песок колышки втыкать бесполезно, палатку сдует, а колышки вырвет. Олег притаскивает из завала бревна, к ним мы привязываем палатку, а заодно и катамаран. Одновременно уже закипает вода, быстренько ужинаем и спать, без лишних расслаблений. Вечер напомнил наш с Маринкой стиль — двигаться, пока не упадем.
Не скажу, что этот стиль мне близок. Он неминуемо приводит к расслабленному утру, а это ещё хуже. Но в сегодняшней ситуации он вполне оправдан. Петлю мы прошли, ветер в спину смогли использовать по полной, ведь кто знает, что будет завтра. Когда есть возможность, нужно её использовать. Не ровен час снова задует южный, и мы снова зависнем надолго.
18 июля.
Утро ясное, солнышко. Тихое — не скажу. Ветерок ровно такой, что сдувает комаров и можно комфортно жить без накомарника. Разгуливаю в калошках на босу ногу по песчаному пляжу, почтительно перешагивая через медвежьи следы. Нахожу стоячую лагунку с прогревшейся водой — можно ополоснуться, какое счастье!
Несмотря на вчерашний поздний финиш, встаем легко и собираемся бодро.
Выходим в 11.
На одном из изгибов реки, когда благодаря её ширине и простору деревья отступили, впереди вдруг силуэтом показалась горная цепь. И это уже не те приглаженные сопки, что обступали нас на Кальаравааме. Там, где впадали Пыкарваамы, тоже были горы. Повыше, покруче, чем сопки верховьев, но все равно они не смотрелись прямо уж горами, с перевалами, межгорными котловинами.
Сейчас же перед нами Горы.
И не сказать, что высокие, не Памир, конечно. Но это выраженная горная цепь с осыпями, скальными сбросами, с кулуарами, забитыми снегом. Склоны прямо-таки расчерчены вертикальными полосами. Снега, кстати, подозрительно много. И черного не на много больше, чем белого. Зрелище восхитительное! После зелени тундр и лесов взгляд вдруг падает на снежные вершины! Это же эталон красоты пейзажа, практически!
Ну здравствуй, хребет Пекульней!
Пока ты от нас ещё далеко, но мы придем!
От места впадения реки Большой Осиновой (по ней, кстати, мы могли бы прийти сюда, если б оказались на варианте «пессимист») в Юрумкувеем до хребта Пекульней по прямой около 60 км. По моему плану мы идем кратчайшим путем к горам в точку, находящуюся посередине между двумя интересными районами. Эта точка — будет База 1, она не на хребте, а ближе, до нее 55км. В один из интересных районов, южный, мы сходим в кольцо с восхождением на несколько вершин — Зубец, Трезубец, Заоблачную, высшую точку хребта Одноглавую, взглянем на самое большое озеро хребта — озеро Пекульнейгытгын, попробуем пройти категорийный каньон реки Поперечной, исследованный Седовым.
Затем, вернувшись на Базу 1, отдыхаем и переходим на север, в другой район, к озерам Южные Чекогытгын.
Ставим там Базу 2 и вторым кольцом исследуем каньон и водопады реки Озерной. Возможно, взойдем на пик Компартии, одну из высоких вершин хребта. Не по политическим соображениям, конечно :).
Это, пожалуй, обязательная программа.
От Базы 2 варианты могут быть разными, и зависят они от оставшегося у нас времени. Можно пойти на север, в долину Тыльпэгыргына и сплавиться по нему в Осиновую. Можно от Базы 2, спустившись до большой воды, сплавиться по Афонькиной до Юрумкувеема. И далее по Белой. Отсюда 120 км по прямой на юг, и Белая тоже исчезнет в водах огромной реки Анадырь. Именно там и расположен поселок Усть-Белая.
До устья Осиновой нам сейчас по воде не больше 15 км, можно дойти к обеду.
От размышлений и планов меня отвлекает медведь! Здоровенный!
Он неожиданно вышел к реке чуть впереди катамарана ровно в том месте, куда я в этот момент смотрела! Не отрывая взгляда и не делая резких движений, я достаю камеру. Руки сами цепляют аккумулятор, нащупывают нужные кнопки. Сердце стучит.
Медведь заметил нас, но вид наш его не испугал. Он поднимает морду и ловит носом ветер. И тут он жутко фыркает, подымается, взрывается и исчезает в зарослях. От неожиданности я вздрогнула и потеряла его в кадре. А какой был портрет! Я как раз смогла его разглядеть в трансфокатор. Но он все равно исчез.
Да уж. Из серии — испугались оба. Хорошо, что мы на воде, а не на берегу. Медвежья болезнь нам была бы обеспечена.
Придя в себя замечаю, что первое моё инстинктивное движение при виде медведя — камера, а не фальшфейер.
Это радует.
Гребём, в просветах между рощами чозений любуемся Пекульнеем. Осиновая впадает единым руслом, устье мы смогли заметить.
Но выходить отсюда пешком по тундре в сторону Пекульнея я внезапно передумала.
Пришла идея сплавиться до Афонькиной, левого притока Белой, а по ней пойти вверх бечевой. Она течёт с хребта, то есть является для нас дорогой в горы. Уж больно не хочется разбираться, взваливать на плечи рюкзак, резко превращаясь в пешеходников, и шлепать по тундре к горам.
В подъеме по Афонькиной есть еще один плюс — в её устье можно оставить заброску. Афонькина — самый нижний из притоков, по которым мы теоретически можем сплавиться. А вот в устье Большой Осиновой мы точно не попадём и ни о какой заброске тогда речи не идёт.
Решено!
Идем дальше. До Афонькиной еще 11 км по прямой. По реке больше.
Гребем.
Пашем весь день. Спину от работы ломит, да и хвост уже от сидения отваливается.
Логично было бы, конечно, совместить организацию заброски с обедом. Но часам к четырем уже невмоготу.
ЕщЁ и есть нестерпимо захотелось. Устье Афонькиной прячется в разбоях, его нужно искать, а искать лучше отдохнувшим и сытым, чтобы излишне не нервничать.
На очень симпатичном мысу в тени широкого тополя мы устраиваемся на обед. Напротив — высокий обрыв правого берега. Не простой обрыв. Под занавесками свисающего дёрна лежат снежники. Лежат они, видимо, на льду вечной мерзлоты, выходы её сверкают на солнце, подтаявшие, мокрые. По ним скатываются вытаивающие камушки, в воду с обрыва они сыпятся непрерывно. Наверное, как раз из таких обрывов вытаивают бивни и кости мамонтов.
На бугре над обрывом виден крест под одиноким деревом.
От созерцания нас отвлек гейзер. Гейзер из кофе! Вы когда-нибудь видели что-либо подобное? Оказывается, Викторыч засыпал кофе прямо в Jetboil. А закипает он, как известно, не просто быстро, а феерически быстро.
Вот поэтому в нем рекомендуется варить только воду.
Кофе жалко, у нас его немного осталось. Да и было-то всего на несколько заварок.
Варим новый.
Отдых на славу. День пригожий, солнышко, легкий ветерок. Курорт.
Доедаем последний сагудай, и вовремя. На пешке он нам совсем не нужен.
Замечаем кедровый стланик. И шишки есть!
Выходим.
Ищем устье Афонькиной. Точку её устья, как и устья Осиновой, и других рек и ручьёв, а так же многих интересных для нас вершин и перевалов, я поставила ещё дома, по картам из программы Google Earth. По GPS чётко отслеживаю расстояние, конфигурация островов сходится с генштабовской картой 80-х годов.
Устье находим с точностью до 100 метров. Отличный, надо сказать, результат для пути в несколько сотен километров. Наш обрыв, у которого мы обедали, ещё виден отсюда в просвет между островов. Чуток совсем не дотянули. Но вообще-то хорошо, что мы обедали на том мысу. Здесь, возле устья Афонькиной, на островах либо сплошь густые комариные заросли, либо низкие сырые песчаные намывы.
Пробуем сунуться в устье, чтобы понять, сможем ли подниматься по ней вёслами или бечевой. Оказался ли расчет верным.
Да, воды достаточно, небольшое течение есть, но вполне посильное для вёсел. Конечно, её характер изменится по мере подъема к горам, в какой-то момент нам наверняка нужно будет разобраться и идти пешку. Но пусть бы этот момент настал попозже. Катамаран здесь, в устье, мы оставлять не хотели сразу, в отличие от лишних вещей, не нужных нам в горах, и лишних продуктов на выходную часть. Катамаран нам пригодится при возврате сюда, к Белой. Мы можем сплавиться и по той же Афонькиной, и по другим притокам, смотря что мы сможем сделать в горах, куда сможем уйти. И тогда расстояние в три-четыре дня пешки мы превратим в один день сплава вниз. В качестве других притоков могут быть выбраны только более северные, те, что выше по течению Белой, чтобы нам точно вернуться к своей заброске.
На этом кадре устье Афонькиной почти ровно у Викторыча за спиной.
А в другую сторону всё ещё видно обрывы с мерзлотой — они совсем рядом!
Находим место, удобное для заброски: остров напротив устья, роща высоких тополей, на одну из них мы и поднимем сумку с оставляемым.
Располагаемся поблизости. Нужно перепаковываться. Выбираем между травянистой тенью с комарами и голым песчаным мысом в пользу последнего.
Известно, что турист — это газ. Он в состоянии заполнить весь предоставленный ему объем.
Сортируем вещи. Лишнее тащить не хочется. Батарейки, рыболовное, 3-хлитровый котелок, 2 баллона с газом, продукты на неделю, вещи, оказавшиеся лишними в этом походе, например тент, запасные штаны и т.д. В итоге большая клетчатая сумка, вечный спутник челноков, наполнена доверху и весит килограмм 15 (!)
Викторыч залезает на чозению, не без труда блоком через сучок вдвоем поднимаем сумку. Привязывает.
Ставим на мысу нашу треногу с пером хищника, нахлобучиваем ярко желтый мешок. Приметка, понятная только нам.
Надеемся, что за 12 дней, на которые мы уходим, с нашей заброской ничего не произойдет. Почему 12?
Считаем от обратного. Отсюда вниз по реке километров 150, при хорошем раскладе это три дня. Да три дня запаса на плохую погоду и встречный ветер. Правда, у нас заложены еще три дня на поиски катера из Усть- Белой. Билет-то у нас на 11 августа, на утро. 10-го надо быть уже в Анадыре.
То есть нам нужно сюда вернуться первого.
Так мы почему-то и намеряли себе 12 дней!
Не переживай, что мало, дорогой читатель. Мы вернемся сюда через 16 дней, причем практически на тех же продуктах. И на самолет успеем, даже слишком.
А сегодня уже почти кончилось 18-е июля.
Почти кончилось! Но кое-что ещё можно успеть!
