Неужели это Чукотка?! часть 5
Валерия Глухова, Неужели это Чукотка?!
Оглавление:
24 июля.
Утром горы закрыты, но дождя нет.
Сидеть нет смысла. Пойдем в сторону озера Пекульнейгытгын, вершин Одноглавая, Заоблачная. Там у нас запланировано колечко. До озера Пекульнейгытгын 16км.
Кстати, вот не знаю, нужно ли использовать в названии чукотское окончание -гытгын, если перед названием стоит русское слово «озеро». Ведь это окончание и означает «озеро». Получается дубль.
Когда я выглянула из палатки, в облачной пелене на склонах гор появились просветы. А как только мы приняли решение идти, горы начали открываться. Постепенно, по мере сборов и открытия горных склонов, в голове созревает идея подняться на Зубец. Викторыч утверждает, что не успеем тогда на озеро. Я уверена, что успеем, да ещё как!
Пакуем совсем худенькие рюкзаки. У нас с собой палатка, горелка, один газовый баллон, продукты на четверо суток. Остальное — катамаран, ремнабор, второй газовый баллон, остатки продуктов — оставляем в закладке. Спасибо микрокурумничку — он совсем рядом.
Отвалив несколько камней, в получившуюся каменную нишу аккуратно складываем добро. Накрываем камнями обратно. Конечно, для медведя не составит труда отвалить эти камни в поисках сала. Но мы надеемся либо на отсутствие, либо на сытость, либо на гуманизм местного поголовья. Выбор надежд — широкий. А вариантов, куда запрятать лишнее — практически нет.
Выходим. Получается идти быстро. Под ногами то сухая каменистая почва, то завуалированная мелкими камушками серая глиняная жижа, охотно расступающаяся под твоей ногой и вязко принимающая ее в свои объятья. Как мы поняли, полосы этой глины появлялись ниже по склону от тающих снежников. Там, где множеством русел со склона массива текут небольшие ручейки.
Через некоторое время мы научились предугадывать вязкие места, но все же периодически оглашаем окрестности досадующими междометиями, провалившись по щиколотку и испачкав ногу очередной раз.
На таких сырых местах мы впервые увидели чУдный цветок красивого розового цвета и с необычной формы двумя завитушками-лепестками. Похожего цветка я никогда не видела.
Мы движемся на юг, слева от нас массив горы Зубец (1361) с длинным гребнем и ещё несколькими вершинами пониже.
Зубец открыт. Лезем! Без вариантов!
Это непозволительная роскошь — ходить мимо открытых вершин.
Поравнявшись с главной вершиной, желание «не пройти мимо» становится основным. До неё около 4 км. Высоты нужно набрать 850м. Время 13:15.
За спиной у Викторыча Зубец слегка окутан облаком.
Описания подъёма на вершину Зубец у Седова нет. Ни в отчёте 1983 года, ни в книге «Анюйско-Чукотское нагорье». Неужели там никто не был?
Находим сухое место, чтоб оставить здесь рюкзаки. Кругом пологая глинисто-каменистая тундра, старые разрушенные морены напоминают горизонтальные холмы. В их одинаковых складках быстро теряются из глаз две разноцветные накидки на рюкзаках — синяя и оранжевая. Мы идем налегке, только фото-видео, навигатор (чтоб найти в одинаковых холмах свои рюкзаки) и палки. Ну ещё в малюсеньком рюкзачке ветровки и верёвка на всякий случай. Лёгкая, пропиленовая.
Подъём прост. Курумник, снежники, потом не крутая осыпь. Всего он занял два часа.
Вылезаем на гребень.
От взгляда «на ту сторону» захватывает дух.
Перед нами горная страна! Далеко на юг толпятся вершины, угадывается высшая точка хребта гора Одноглавая, за ней Заоблачная, сейчас открытая. Совсем вдалеке должны быть видны и Скалистый пик, и Белая, и Клык. Но в толчее горных вершин их трудно угадать, к тому же расстояние до них определить трудно, а высоты у них близки.
На макушку Зубца я забегаю первой. И не потому, что такая крутая и сильная. А потому, что Викторыч, считаясь с моей ревнивостью, специально сбавляет ход. Я вижу это и ценю.
Он задерживается на гребне, пока я вылезаю на скальную башню вершины. Он снимает округу, а потом и меня. Я, словно чувствуя сквозь клочья облаков черный зрачок видеокамеры, исполняю зажигательную вершинную джигу. Восторг сдержать невозможно. Это наша первая вершина на Чукотке!
На юго-восток от нас высится массив горы Трезубец, оттуда слышен шум водопадов. Массив изрезан, видны его разлапистые восточные отроги, слегка виден перевал «Красный» — идентифицируется по красноватым осыпям.
Сам Трезубец мы определяем не сразу. С нашего ракурса он выглядит неприступной скальной башней, крутой, чёрной. Правее есть безымянная гора с длинным хребтом и несколькими вершинами, сначала за Трезубец мы приняли её. А Трезубец прекрасен. Может быть, нам повезёт, и мы сможем сходить на него в ясную погоду? Но пока наши цели лежат южнее.
За массивом Трезубца, к востоку, видна широчайшая долина Танюрера. Того самого Танюрера, просторы которого 16 лет назад бороздила Маринка с каяком на веревочке. Правда, Танюрер она зацепила в верховьях, севернее, вдалеке от этих гор.
Долина Танюрера кажется голубой от множества озёр. За ней виднеется цепочка гор с белыми снежниками. Но это очень далеко.
Под нашими ногами, прямо перед массивом Трезубца в горной чаше лежит озеро. На карте написано название — Сборное. Может, геологи или картографы назначали здесь сбор? Чукотского названия нет. Да и что делать здесь оленеводам, в стране снега и камня? Сквозные оленегонные пути через хребет лежат к северу и к югу, но только не здесь.
Озеро полностью лежит подо льдом. Лед правда рябой, весенний, но закрывает озеро целиком. Да и вообще во внутренней части гор очень много снега. Все узкие кулуары забиты, снежными полосами исчеркано все, докуда достаёт глаз. Но сплошных снежных полей, как у Седова в неудачном 1982 году, слава богу нет.
На север уходит продолжение хребта Пекульней. Но там вершины пониже, а сам хребет становится шире. Ближние безымянные вершины закрывают котловину, в которой должны быть озера Южные Чекогытгын. В том месте широкая и низкая сквозная долина, соединяющая просторы тундр Большой Осиновой и Танюрера. Туда, на север, мы пойдем позже, после южного кольца, чтобы увидеть грандиозные водопады реки Озёрной.
На западе зеленеют просторы тундр левого берега Большой Осиновой и Белой.
Реки очень далеко, даже не угадываются. Только на горизонте силуэтом проступают дальние одиночные сопки. Даже не верится, что из этой синей дали мы пришли пешком и спустя несколько дней вернемся туда снова.
Над нами, над хребтом носит клочья облаков. Округу то закроет, то снова раздернет, склоны и вершины то проступят, то исчезнут в косых полосах летящих сквозь нас облаков. Но в целом юг, восток и северо-восток разглядеть удалось хорошо, там облачный занавес, летящий с северо-запада, ощутимо рассеивается хребтом.
На Зубце обнаруживаем триангулу. Ржавые остатки вышки согнуты в дугу, покорежены диким ураганом. Тура не находится. В 1983 году Седов сюда не поднимался. Они прошли стороной, через перевал Взлёт. Возможно, после топографов, установивших здесь триангуляционный пункт, людей здесь толком и не было, тур сложить было некому. Не знаю, скучали ли местные вершины по людям, но тур мы сложим и здесь, и везде, куда сможем подняться. И пусть хоть несколько вершин гордятся перед соседями наличием тура на макушке.
Высота Зубца 1361,3 метра.
Эти десятые позабавили меня. Положив на макушку камень, можно менять высоту горы. А сложив тур, мы и вовсе сделали карту неточной.
Дальше впереди короткий гребень Зубца, понижаясь, изгибается завитком, и снова заворачивает на юг. А ведь с юга мы и пришли, только по другому, по длинному гребню. На север от вершины смотрит лишь небольшой отрожек гребня.
Завистливо глядя, как Викторыч ловко лазит по скальным кулуарам гребня, по жандармам, начинаю чувствовать, что рядом со мной и правда горник, а не неторопливый пешеход, которого всю дорогу приходилось подгонять.
На вершине мы проводим больше часа. Невозможно заставить себя уйти. Ведь в сплошной череде событий нашей жизни на вершинах мы проводим мгновения, которые хочется продлить, если не остановить вовсе.
Итак, подытожу. Подняться на Зубец проще всего с запада, на южный гребень и по нему на вершину. Подъем простой, 30*, по снежникам, некрутым крупным и средним осыпям. Камни живые. Возможен подъем на хребет и с востока, из внутренней долины, от озера Сборное, но осыпи на восток круче.
Пора спускаться. Уже почти пять. Нам еще нужно добежать до озера Пекульней. Или, по-местному, до гытгына Пекульней.
Оттуда мы выйдем на штурм Одноглавой, на ещё одно «кольцо в кольце».
Спускаемся аккуратно, травмы нам получать нельзя.
Затеяли игру — пытаемся угадать, под каким из снежников лежат наши разноцветные рюкзаки. Нарочно не смотрим в GPS. Оказывается, довольно далеко. По дороге «туда» было ощущение, что рюкзаки лежат прямо у подошвы, у начала крутой части склона. На спуске оказалось — после крутой части еще 2 км плоскости. Эти расстояния я проверила по GPS, договорившись не сдавать результаты проверки Олегу. Он ориентируется на свое чутьё и опыт.
Рюкзаки мы увидели в ста метрах справа от нашего курса. Молодец, Викторыч! Мои ощущения вели ещё левее, будь я поводырем, отклонение было бы больше. Но вот что удивительно — разноцветные рюкзачные накидки, скрытые плавными каменными валами, не было видно до последнего момента, пока мы не вышли на их траверс. А ведь казалось, что они лежат на совершенно ровном месте и видно их должно быть издалека.
Рюкзаки в отсутствие хозяев, конечно, никто не потревожил. Обратное было бы удивительным. Чувствуем себя песчинками в бескрайнем каменном море. Потревожить нас похоже и некому. Ни зверья, ни тем более людей здесь точно нет. Это удивительное чувство. Думаю, что не преувеличиваю — большинству людей оно незнакомо.
Покопайтесь в себе.
Было ли у вас ощущение полного отрыва от социума? А ощущение пространственной удаленности, абсолютной автономности и при этом уверенности в себе? Если да, то вы счастливый человек! Такой же, как и мы!
Вода для обеда находится в ручейке, текущем с вышележащего снежника. Но операция по забору воды превращается в испытание: преодоление глиняной ловушки. На поверхности полужидкой глины видны верхушки некоторых камней, задача — добраться до воды и, главное, вернуться с ней, прыгая с камня на камень, и не увязнуть в серой грязи. Обедаем с горячим, то есть с супчиком и чаем.
Спешим к озеру. Подрезаем край небольшого бугра, справа на плоском водоразделе видны несколько длинных и круглых озер. Из самого правого для нас сейчас, северного, начинается река Левая Афонькина. А слева от нас, с горы, направляясь вроде бы к этим озерам, но потом круто беря налево и назад, течёт широко разлившийся ручей — это верховья реки Поперечной. Удивительное местное явление, его заметил Сергей Владимирович Обручев во время лётной экспедиции 1932-1933 годов, описанной им в книге «На самолёте в Восточной Арктике».
Вот отрывок из его книги (стр.80):
…»Мы пойдем вдоль западного склона Пекульнея. Это узкий и длинный хребет, протянувшийся от главного Анадырского хребта в долину Анадыря. По обе его стороны широкие долины Белой и Танюрера, притоков Анадыря, и он зубчатой, страшной пилой пересекает страну.
Мы проходим южные низкие отроги хребта и достигаем его главной, дикой части. Здесь можно набрать высоту до 1300 м, — облаков нет. Направо развертывается грозная и холодящая душу панорама: один за другим проходят острые пики, между ними узкие ущелья, и в них — темно-синие, бериллово-зеленые озера, узкие и длинные ледниковые озера. Здесь недавно были ледники, и спускались в обе стороны на равнины. От них остались холмы морен и эти изумительные озера. А вот среди пятен снега и настоящий, живой ледник. Он прилепился на склоне пика, в крутом каре, и сползает к озерку, лежащему в кольце скал.
Пила хребта разрезается долинами все больше, и энергичные притоки Танюрера начинают проникать через водораздел и похищать верховья притоков Белой. Уже главная цепь разделена большими долинами — почти весь этот склон цепи попадает в бассейн Танюрера, и водораздел перемещается в область предгорий, которые, повышаясь, к северу превращаются в новую главную цепь.
Под нами уже эта новая цепь, краснеющая голыми гребнями бесчисленных вершин, и в ней Баранье озеро, которое посещено в 1932 г. сотрудником Арктического института Скляром. Озеро в 15 км длиной—узкая ультрамариновая полоска, изгибающаяся среди утесов. Стена утесов сопровождает ее с обеих сторон—это щель, прорезающая цепь гор»…
Правда, захватывающее описание? Ничего удивительного, что прочтя о Пекульнее глазами Обручева, а затем Седова, мне очень захотелось увидеть всё это своими глазами. Завидую Обручеву: он летел с юга на север и смог увидеть озеро Баранье, которое нам увидеть не удастся.
Так вот сейчас у нас перед глазами это явление, когда «энергичные притоки Танюрера начинают проникать через водораздел и похищать верховья притоков Белой».
Для нас реально это выглядит так: мы сейчас, находясь на западной стороне хребта, перешагиваем ручьи, истоки реки Поперечной, извернувшиеся немыслимо и текущие сквозь хребет на восток, в каньон Поперечной и затем в Танюрер. Водораздел располагается сильно несимметрично, просто-таки сбоку от хребта. Вот такие тут чудеса.
После вчерашнего дождя водораздел сырой, воды много. Чтобы перешагивать энергичные притоки Танюрера, приходится одеть сапоги.
Плавно поднимаемся на следующий пологий водораздел с тёзками: озером и рекой Пекульней. Точнее — озером Пекульнейгытгын и текущей из него рекой Пекульнейвеем.
Водораздел настолько широк, что позади уже не видно пройденных озёр, а впереди ещё не видно озера Пекульнейгытгын. То, что мы оказались в районе озера, носящего имя хребта, мне кажется очень знаковым. Для меня это наверное означает, что мы находимся в самом сердце хребта.
Мы смогли сюда прийти своим трудом, своими усилиями.
Сегодня, поднимаясь на нашу первую вершину на Чукотке, я шла и думала, как же удивительно все смогло сложиться: наши усилия по придумыванию этого маршрута, по подбору снаряжения. Как смогли соответствовать наши желания и планы нашим реальным возможностям. Именно там, на сегодняшнем подъеме, я осознала, что все получается, что мы это можем! И ощутила настоящий кайф, наверное впервые в жизни, как создатель и исполнитель своего собственного маршрута. Наверное, такое удовольствие испытывает каждый руководитель — нет, каждый идеолог каждого успешного похода. Но я испытываю такое впервые.
Мы уже некоторое время идём, примечая лужи под камнями, где можно набрать воды, но сухого ровного места для лагеря пока не попадается. Вот среди плавных каменных волн появляется озерцо со снежником, рядом — ещё одно. А если выйти на гребень очередной каменной волны, то видно край озера Пекульнейгытгын. Кажется, водную гладь не морщит ветер. Нужно будет пройтись погулять с фотоаппаратом.
Не с первого раза находим ровное сухое местечко ровно под палатку. Кругом сырые вязкие глинистые выходы. Мы встаём ровно посередине двух маленьких озер, скорее луж. На карте их нет, тут наверно таких много и они малы. В каждый из них сползает снежник.
У нас есть свой собственный сухой бугорок, травяной пятачок размером с дно палатки, два резервуара с талой водой на выбор, и вроде бы с первого взгляда странная в тундре куча камней — но мы-то знаем, что это проделки мерзлоты. За камни можно удачно прятаться, если приспичит помечтать в одиночестве.
День сегодня удачный — пройдено 15 км, плюс 8км налегке на Зубец и обратно.
Палатка поставлена, пока согреется вода, пойду с фотоаппаратом на соседний каменный холм.
Иду.
Обхожу озерцо, перешагиваю текущий из него ручей. На открытых пространствах расстояние скрадывается. До холма не сто метров, а двести. И он настолько полог, что до его вершины нужно идти несколько десятков метров, чтобы стал виден ближний край озера Пекульнейгытгын. Да и видно оно почти все, направо, на запад, вытянуто от гор, дальний край теряется в дымке у невысоких сопок. Все-таки оно большое. На озере видны два мыса, один почти напротив другого. И мыс с нашего берега ближе!
А на озере действительно нет ряби, и если забрать правее и спуститься ниже, то можно в отражении поймать полосатый от снежников массив Одноглавой. Начав спускаться, оборачиваюсь. Палатки-то уже и не видно. Потерялась в тундровых холмах. GPS конечно остался в лагере. Конечно, по закону жанра он и должен остаться в лагере. Ладно, найду как-нибудь. Главное, успеть спуститься, пока отражение есть.
На глине отпечаток следа медведя. Отпечаток старый — это плюс. Но след большой. Это минус.
Делая вид смелой девочки, смело иду к озеру. Кадры уже неплохие, но с мыса будут еще лучше. (Как оказалось потом, до мыса от палатки около полутора километров.)
Вот и мыс. Каменистый пляж огибает его. Пустоват. Куда-то все отдыхающие подевались? 🙂
Вода прозрачная, зеленая. Рябь, конечно, набежала, комары налетели. Тут я поняла, почему в тундре все экспедиции проводят поздней осенью. Куда ни повернись снимать — в кадре вьется сотня любопытных морд.
По берегу бегает пара веселых любопытных куличков. Побегала с камерой за ними. Ладно, пора назад. Викторыч поди волнуется.
Дохожу до края озера. Отсюда мне вверх, палатка примерно на траверсе конца озера, но непонятно на каком удалении. Перешагиваю какой-то ручей. Может это мой, из нашего озера? На всякий случай поднимаюсь вдоль него, правее уходить точно не надо. Холмы какие-то незнакомые. Как-то не так всё…
Тут слева на бугре метрах в 80 от меня вижу темную фигуру. Не медведь, конечно. Викторыч. Волнуется, вышел смотреть, куда я делась. Подхожу. Будет ругать? Или не будет? Все группы, с кем я хожу, давно привыкли, что заблудиться мне не удаётся, с фотиком я гуляю где хочу, позволяло бы время.
Молчит. Дуется.
Потом напарника прорывает:
«Ушла на 15 минут, не было час! А вдруг медведь, а вдруг сломала ногу, а вдруг в горах уйдешь, залезешь куда-нибудь и снимай тебя потом».
«Ну да, виновата. Но откуда же я знала, что пойду на мыс? Спонтанное решение, как у меня обычно это и бывает. Увлекающийся я человек.»
А заблудиться мне опять не удалось. Правда, Олега я увидела раньше, чем палатку. Но шла я прямиком на второе озеро, и миновать бугор с палаткой не смогла бы никак.
Решили на будущее, что напарник так быстро начинать волноваться больше не будет. Вроде успокоился. Ответственный.
Сегодня у нас Экватор похода. И у нас есть минимум три причины для того, чтобы сдвинуть наши кружки.
Гора, экватор и доверие.
Кстати, отвлекусь на тему содержимого кружек: мокрую тему я решила взять под свой контроль.
У нас с собой было всего примерно 350 грамм спирта. И благодаря одному разводящему и двум «величайшим» событиям — окончанию пешки и первой рыбалке — у нас осталось не больше 150 грамм. И при этом впереди ещё все горы, перевалы и кольца, и примерно 200 км сплава. И времени прошло-то всего полпохода. А контроля-то, получается, никакого и нет.
Рассказываю.
Разводим грамм 50, получаем примерно 80. На донышке на три раза каждому хватит. Ведь задача-то не напиться (не смешите, с таким количеством), и не просто тупо выпить. А выпить вместе с какой-то идеей, причем эту идею нужно обязательно прочувствовать, и лучше обоим.
А чтобы её прочувствовать и высказать, её нужно СФОРМУЛИРОВАТЬ!
И если просить что-то у Чукотки, то только самого необходимого, без чего ну просто нельзя обойтись.
А если благодарить за что-то, так это за то, что нам уже дали сделать здесь. За то, что нам удалось здесь увидеть — и сделать это настолько искренне, чтобы ей, Чукотке, захотелось открыть для нас что-то ещё.
А ощущение, что нас слышат и нам помогают, возникло уже давно. И когда появилось это ощущение, начался настоящий кайф от похода. Может, это и есть вживание в окружающий тебя в этот момент мир?
Он ни в коем случае не враждебен. Он разный, просто приспособься. Попробуй его понять. Угадать погоду, приспособиться к ней, понять рельеф, почву и растительность. Разгадать следы. Может, поэтому у нас и нет с собой ружья? Может, мы надеемся на понимание? Может, у нас получится хоть недолго побыть «одной крови» с Чукоткой?
Я говорила, наверное, долго, я пыталась помочь Викторычу понять смысл вот этого нашего странного капельного пития.
Конечно, можно почувствовать и понять это всё и без спирта. Но сформулировать и высказать — точно нет. Получается — священная жидкость в твоей кружке, вот этот крошечный глоток, едва прикрывающий дно, это просто-таки портал в иное понимание того, что сейчас вокруг тебя. И количество тут не важно, даже наоборот — излишек вреден, так как оттянет внимание на себя.
Алкоголики, не потирайте руки в предвкушении.
Сказано не нами, но сказано почувствовавшими эту суть всем известными людьми:
«. . . И водку бессмысленно больше не жрать.
А жрать ее только с особенным смыслом.»
Мне кажется, он понял. Он молча взял камеру в руки и все записал. И осталась на флэшке искренняя и какая-то даже просветленная речь человека, почувствовавшего некую связь с тем, что его окружает.
А потом так же молча взял кружку и присоединился.
Подключился к порталу?
Не знаю. Можете хихикать сколько угодно, но мне показалось, что зерно упало в благодатную почву. В почву понимания.
Так до конца похода мы и пили по капелюшке, но хватило именно до конца, а главное, хватило на все искренние слова, которые мы тогда адресовали Чукотке, а потом, в конце похода, и друг другу.
Конечно, если бы не перерасход начала похода, то, возможно, проникновенных и искренних моментов было бы больше, в чем я не раз и не два вполне обоснованно, но все же шуточно-серьёзно упрекала Викторыча. Но недолго. Ровно до конца похода. 🙂
Вечер, да и весь день — наш Экватор, получился насыщенным и очень запоминающимся.
Природа тоже отметила его. Золотом. Она вдруг в какой-то момент всего на несколько минут зажгла все окрестные склоны. Ну разве это нам не ответ?
25 июля.
Утром на нас напали.
Сильный ветер порывами, горизонтальный дождь. Видимости нет, горы в пелене. От массива Одноглавой даже склонов не видно. Сильно похолодало.
Что делать — сидим. Идти в горы опасно, да и бессмысленно — всё равно ничего не видно.
День проходит, как и позавчера, в дремоте, приеме половинной пайки обеда, прислушивании к завываниям ветра, в отлёживании костей одним словом.
С одним отличием.
Теперь, из-за вынужденной второй днёвки мы уже не успеем сделать кольцо через вершины Одноглавая, Заоблачная, перевалы Крутой, Снежный, Плоский (Пологий), вершину Скальный Пик.
Нужно умерять аппетит, сокращать планы. Решить, что для нас главное, а чем можно поступиться, чтобы не усугубить наше положение в случае ещё большего ухудшения погоды.
Викторыч предлагает сделать не кольцо, а просто радиалку на Одноглавую. Ведь если уйти в кольцо, мы ещё больше удалимся от Базы. И в случае ещё одного погодного зависания мы рискуем не уложиться в сроки, отмеренные имеющимися продуктами, да и вообще — рискуем.
Пожалуй, я согласна, можно поменять планы. Но на Одноглавую подняться нужно точно. Ещё хочется взглянуть на каньон реки Поперечной. В каньон её левого притока, того, где в скальном стакане заперт висящий водопад, мы, очевидно, не успеваем. Он далеко. Зато у нас в запасе в районе Базы 2 еще есть Озёрная, на водопадах оторвемся там. Туда нужно успевать точно. Плюс — очень бы хотелось залезть на Трезубец. Даже у меня загорелись глаза на эту вершину, не говоря уж про Викторыча. Скальная башня Трезубца очень впечатляет. Ничего похожего у окрестных вершин не наблюдается. Трезубец расположен в массиве недалеко отсюда, теперь уже на север от нас.
Но если мы сократим кольцо через Одноглавую до просто радиалки на неё, то тогда, возможно, у нас хватит времени на возвратное кольцо не только через Трезубец, но и дальше, через перевал Взлёт, которым уходил из района Седов.
Одним словом, перетасовав колоду вероятных путей, останавливаемся на трех пунктах: 1. Одноглавая, 2. Каньон Поперечной — эти два в любом порядке, в зависимости от погоды, радиально, налегке.
3. — возврат через Трезубец и Взлёт, которые в идеале пройдутся за день. Если нет — то за полтора, что тоже не криминально. В итоге нам нужно здесь три с половиной дня. Они у нас есть.
26 июля.
Утром прислушиваемся — снаружи тихо. Ветра и дождя нет.
Затаив дыхание, выглядываем — ТУМАН! Да еще какой!
Гор не видно, почти не видно озёр, между которыми мы стоим. Но идти можно. Только куда? В каньон, конечно. Горы-то закрыты. Из вариантов 1 и 2 сам собой выбрался второй. Каньон реки Поперечная.
Из книги Р.В.Седова «Анюйско-Чукотское нагорье»:
«Каньон реки Поперечной (1Б) находится выше впадения ручья с перевала Куйвивеем. Перепад 80 м, длина 2 км, высота стен до 100м, ширина 10-20м, водопадов — 1. В верхней части каньона узкие отмели через 100-200м со скальными прижимами. Стены украшают останцы. Каньон легко обходят по плато, в которое он врезан.
Первый прижим (скальные ворота) на правом берегу. Проходят лазанием со страховкой 20м. Следующий скальный мыс минуют с помощью брода (0,7 м) при малой воде. Ниже каньон сужается до 10м. Здесь кипит 15-метровый водопад. Стена обрывается в озерцо и проход невозможен.
Вернувшись около 200м, по скально-осыпному кулуару,50*40м, можно подняться из каньона, а затем продолжить путешествие по щели. Она становится шире, а на стенах поражают скальные башни, останцы в виде сказочных персонажей. Прижимы обходятся с помощью бродов.
Каньон правого притока реки Поперечной (1А) у перевала Куйвивеем. Начинается при спуске с широкой седловины. Он формируется из маловрезанного перевального ручья. Поток постепенно углубляется в троговую долину, на его берегах на глазах вырастают стены. Ввиду небольшого расхода воды в ручье, каньон проходим. Встречается 8-метровый двухструйный водопад. Выше и ниже его — еще трехметровые ступени. Его обходят по скалам. На правом притоке в узкой каменной щели, видны белые водяные потоки. Ниже в каньоне гремит ещё водопад, который обходят с помощью скальных полок. Длина каньона 600м, ширина 6-10м, высота стен до 30м, водопадов — 5, перепад 80м.»
Смотрим отчёт.
Команда Седова смогла частично пройти каньоны низом, зарисовать. Открыла в них водопады. Ну что ж пойдем, посмотрим, как говорится, «какой такой Сухов»(с).
Палатку оставим, лишь юбку надо придавить камнями на случай шквала.
Экипируемся как на войну. Сапоги, мембраны, перчатки, шапки. Палки. Перекус. Обязательно GPS. Без него мы палатку в тумане не найдем. Карты и компас берем тоже.
Именно по карте и по компасу начинаем двигаться — снимаем азимут на булгунняхи.
На карте нарисованы три звездочки — три локальных бугра, указаны высоты — 4, 7 и 10 метров. Вот увидим ли мы их в тумане?
Вручаю компас со снятым азимутом Викторычу, с поручением корректировать мой курс. Я пытаюсь идти впереди по интуиции, рассчитывая, что Олег подправит в случае отклонения. Ему хорошо видно впереди себя фигуру в тумане. За азимутом так легче следить, нежели первому, которому и глазом-то зацепиться не за что.
Но Олег что-то там с компасом путает. После некоторого выяснения тонкостей исполнения технического приема «снятие азимута», корректируем курс.
Впереди в тумане показался неясный силуэт — то ли гора, то ли сопка. То ли далеко, то ли близко. Штучки тумана известны. Сказано же — 10 метров высоты и не больше!
Подходим — ровный конический бугор, сложенный мелким битым камнем, таким же, как всё вокруг. Мерзлотное вспучивание, вот что это — булгуннях.
Этот, похоже, как раз 10 метров. Ещё один едва виден в тумане. Третьего не видно вовсе.
Спускаемся к реке, понижение чувствуется, да и русло видно уже немножко. Каньон начинается ниже, после вот этого переката. Постепенно вялый ручей начинает прыгать по камням, стенки каньона повышаются. Мы пока пробираемся по прибрежным крупно-глыбовым осыпям.
Но вот по нашему берегу бом. Ручей уже не перейти. Нужно вылезать.
Олег, рискуя поскользнуться в речку, пробирается по скользким скалам. Я вылезаю наверх. Мне кажется, смысла упорствовать нет. За этим бомом следующий, а вода течёт уже единым руслом, и вовсе уже не по щиколотку. А по колено и выше. А сапоги, потертые на пешке, текут у нас у обоих выше колена. Мочиться нельзя. Во-первых, стало очень холодно после вчерашнего ветра и дождя, а во-вторых сушиться по-прежнему негде.
Перед очевидным не спорят. Олег соглашается. Вылезаем окончательно.
Но все же каньон мы просматриваем сверху и угадываем водопад.
Он виден нам чуть в профиль, верхнего уреза не видно, поэтому высоту определить сложно. Высокие стены монолитны. Но мне кажется, их высота не больше 30 м. Здесь сурово, холодно. Похоже на Якутию, на пройденный нами с Маринкой каньон Правого Ниткана, что в Сунтар-Хаяте. Только этот чуть шире, и вода сейчас от стены до стены. Было бы меньше — прошли бы.
Цветы в Поперечной почему-то ярче и крупней, чем виденные нами до этого.
Справа один за другим впадают два притока. Их ущелья и вовсе неприступны. В них шумят водопады.
С осторожностью спускаемся. Внизу ущелья кое-где перекрыты снежниками, благодаря им и получается перейти.
В месте, где река Поперечная меняет направление с юго-восточного на северо-восточное, по стенам каньона размещаются огромные отколовшиеся от монолита глыбы — останцы причудливых форм. Строго говоря, некоторые из них не совсем останцы, они торчат не из склонов разрушенных гор, а в дне каньона горной реки. Но Седов написал — останцы, значит, так и есть.
Находим правый приток. Он, по описанию Седова, тоже интересен. Впадает в Поперечную прямо в изгибе русла. Длина его всего 600 метров, но он узкий, как коридор, и тем не менее проходим. Сверху заглядываем в него. Здесь нас снова ждёт разочарование.
Каньон почти полностью перекрыт снежниками, кое-где разрушенными и обвалившимися. Видны перекаты. Водопадов не видно. Падение приличное, но высота падения выбирается на вид вроде плавно, насколько мы можем угадать по рельефу закрытого снегом дна и форме стен.
В отчете есть фотографии этого каньона в отсутствие снега. Водопады там есть, но не отвесные, а всё же наклонные. В нашей ситуации угадать, где они под снегом не представляется возможным.
С каньонами теперь всё ясно. Отправляемся в обратный путь. Туман не рассеялся нисколько. По своим следам перебираемся через два притока.
По дороге развлекаемся показательным поджиганием кассиопеи. По моему замыслу она должна гореть и мокрая от вчерашнего дождя. Но гореть она не хочет, видимо хочет побольше внимания — все же воду с веточек надо было стряхнуть! Но Викторыч мне верит. На кассиопее мы благополучно готовили в Путоранах, причем не только кипяток, а даже что-то варили на 9 человек. Конечно, её нужно много — кучу размером с большой стог. Но если нет газа, то это вариант.
Ещё по дороге кормим пауков. Происходит это так. Между двумя высокими камнями у паука натянута паутина, сам он скучно и одиноко сидит в центре. Как только видишь паутину, обходишь ее кругом, на все 360*. Комары, облаком преследующие нас, десятками виснут в паутине. Паук по-хозяйски быстро запутывает, кого успеет, задними ногами, часть успевает выпутаться, но в паутине после нашего круга почета остается пара десятков комариных коконов.
Паук нам, очевидно, друг, и нам не жаль его покормить.
Коротая время таким образом, приближаемся к дому.
Неожиданно склон слева от нас начинает проступать из тумана. Вот уже наш водораздел.
И, о чудо!
На водоразделе тумана нет. Сдуло. А в долине Поперечной он прячется в тени гор массива Одноглавой. Палатку находим легко, всё цело, всё в порядке.
Прошли за день радиально около 20 км по треку. Судя по карте, я бы написала — 15. Но это же радиалка, причем налегке. Так что километраж мы накрутили, пока лазили по берегам, но он в целом неважен.
Вечером мне пришла идея позвонить по спутниковому телефону Николаю Михайловичу Рязанскому. Кто не знает: Рязанский — председатель ЦМКК, маршрутной комиссии, выпускавшей нас на маршрут.
Почему-то я почувствовала, что он волнуется. Взять спутник настоял он. Полкило балласта, но на какие утяжеления не пойдешь ради спокойствия корифея!
Изначально, ещё дома, мы договаривались, что в случае форсмажора будем звонить в местные спасслужбы. А уж если их не найдем, тогда ему. Сейчас форсмажора нет. Просто захотелось успокоить, что у нас всё хорошо.
Разговор, запомнившийся мне надолго, состоялся следующий:
— ДядьКоль!
— А!
— Привет! Это Глухова.
. . . Пауза. Дальше настороженное:
— Ннуу??
— У нас все в порядке!
И дальше, без паузы, облегченное:
— Фффууухх!
Произнесено оно было с таким реальным выдохом, что мне показалось — меня сдуло от трубки.
Вечер прошел под именем «Выдох ДядьКоли».
Спутниковые смс-ки родным почему-то не прошли. Возможно, они сейчас и сами не в сети обычных телефонов.
27 июля.
Сегодня ветрено. Видимость есть, но верхушки гор закрыты.
До какой же степени мы здесь слиты с природой. Первым делом, проснувшись, выглядываем наружу, что там с небом, ветром, горами, солнцем. Есть ли видимость. От Этого зависит, что делать, куда и как идти.
Но сегодня все хорошо, спокойно идем на Одноглавую. Радиально, налегке.
Третий день мы базируемся здесь, у гытгына Пекульней, и переночевали уже третью ночь. Это внеплановая База, не получившая номера. Ведь мы не собирались здесь столько стоять, а планировали уйти в кольцо, схлопнувшееся в итоге в две радиалки.
Итак, Одноглавая.
«Гора Одноглавая, или Одноглав (1Б, 1393м), расположена в верховьях реки Пекульнейвеем. Путь восхождения с перевала Предвершинный пройден в 1983 году группой туристов города Магадана, руководитель Седов Р. В.
От перевала подъем по осыпному склону, 35* затем по скальному ярусу, 50*, 250м. Короткие скальные участки, порой отвесные, преодолевают со страховкой. К вершине ведет гребень с крутыми склонами и обрывами. Наверху исковерканный ветром триангуляционный пункт. Вид отсюда изумителен. Видны южные горы. Черный скальный гребень у озера Ромб приковывает внимание. За голубизной глади озера Пекульнейгытгын раскинулась зелено-синяя равнина.
Перевал Предвершинный (1А, 1030м) соединяет верховья Куйвивеема и Пекульнейвеема. Лежит в 1км южнее горы Одноглавой. Восточный склон — осыпной кулуар, 45*, ниже выполаживающийся. Западный — средняя подвижная осыпь. Через 200м от седловины — снежник, 30*. Снег доходит до озера Ромб (урез 587м). окруженное скальными сбросами и моренами, оно имеет густой изумрудный цвет. Над озером в крутостенном каре залегает небольшой каровый ледник.»
Выходим.
Идём в сапогах — впереди болотистая низина, заболоченная дельта ручья Пекульнейвеем. Болотники болтаются за спиной. В маленьких рюкзачках у нас мембранные ветровки, перекус, взяли верёвку. Системы у нас лёгкие, их берем тоже. Всё-таки Седов поднимался в связках.
Вот страницы из отчёта, касающиеся Одноглавой:
До озера Ромб 7 км по прямой. Это о нём, или таких же как оно, писал Обручев:
…» А вот среди пятен снега и настоящий, живой ледник. Он прилепился на склоне пика, в крутом каре, и сползает к озерку, лежащему в кольце скал.»
Судя по карте, у озера Ромб действительно есть свой собственный маленький ледничок.
Шагаем к озеру Ромб. Слева со склона маленький горный приток свисает высоким отвесным водопадом. Хм. Немножко напоминает Путораны.
Проходим наледь — она прилепилась к другому берегу, а с нашей стороны плотно пригнанные плоские камни будто вымостили берег. Между ними кое-где журчит вода. На камнях пыльный налёт. Рядом, на суше, цветочные полянки сменяются очагами лишайника, растущего большим коричневым блином. На нём цветёт карликовая верба. Цветёт! Здесь, у наледи, у растений ранняя весна.
Постепенно моренные кучи крупного и мелкого камня вытесняют растительность. Дальше только снег и камень.
И озеро Ромб! Озеро нас не разочаровало!
Его глубокий бирюзовый цвет проявляется, как это бывает с горными озерами, лишь на солнце. В пасмурную погоду они серые. Но нам сейчас повезло. Выходит солнце, озеро зажигается, как изумруд, но облака не уходят совсем — над озером их иногда раздергивает, а вершины и вовсе закрыты.
Над озером и правда висит ледник. Он крошечный. Но морена под ним — высоченная.
В книге Р.В. Седова «К ледникам Северо-Востока» на 178 странице есть фото этого ледника с этой же точки, снятое в 1982 году. Узнаваемо. Только снегу тогда было больше.
Переобуваем ботинки. Слегка перекусываем.
Подниматься мы будем не прямо на вершину, как Седов, а на перевал Предвершинный. А с него по ребру на вершину. В рекомендациях к подъему Рудольф Владимирович писал, что такой путь подъема проще. Мы из тех, кто как раз здесь ищет лёгкие пути.
В кулуаре, ведущем к перевалу, полно снега, по нему подниматься гораздо легче, чем по камням. Но поняли мы это не сразу, выбрав путь сначала по скалам и высокой морене. С морены мы все же переходим на снежник, причем первым на него перешел Викторыч, а я долго пробиралась по камням, потеряв его из виду, пока снимала озеро с высоты. И лишь потом заметила его внизу, на снежнике.
Снежник оказался густонаселенным.
Бред? Нет!
Во многих выемках между ветровыми застругами сидят, оцепеневшие, прибитые ветром насекомые. Они цепляются за льдистый снег непослушными лапками — гигантские комары, какие-то осы-наездники и очень много стрекоз. Большие, с синими потухшими глазами, признаки жизни они подают, лишь посидев несколько минут в ладошках. Солнышко бы наверно вернуло их к жизни. Но где ж его взять, яркое и теплое. Чукотка все же. Суровый мир.
Хоть и выглядит это бредово, но трудно пройти мимо. Сколько замечаю, пересаживаю стрекоз в камни. Там они быстрей отогреются. Ладошек-то на всех не хватит. Все же они тоже, как и пауки, наши союзники. Кто ж не наблюдал, как они в погожий вечер щелкают над водой комаров?
Подумалось в шутку, что вот ведь как повезло нынешним стрекозам. Здесь, скорее всего, лет тридцать не было людей. И тридцать лет они гибли на снегу. А тут вдруг раз — и проезжие спасители! 🙂
Снежник иногда истончается, мы переходим на камни. В одном из таких мест мы заметили удивительный камень. Вкрапления в него мы сначала приняли за окаменелости. Но потом поняли, что это что-то горно-вулканическое.
Вот так потом описал это явление мой знакомый геолог Виктор Спиридонов:
«На фотографиях скорее всего вулканические бомбочки с характерной зоной закалки. А что в них внутри — надо поцарапать. Если твердая — то это скорее всего плагиоклаз, а если мягкая — то кварцит. Если такие включения широко распространены, то это могут быть шаровые лавы».
Я царапала — вроде твёрдое 🙂
Снежник — наша белая дорога — становится круче. В нижней, пологой части идти помогают выемки вытаивания, в них розовыми разводами светятся колонии водорослей, живущие в снегу. Выше становится круче, уже приходится бить ступени, хотя не сильно и не глубокие — фирн все же держит хорошо. Верхняя часть склона под перевалом Предвершинный (1050) — скальная. Вылезаю на нее первой. Викторыч опять будто бы не нарочно отстаёт.
Снимаю ту, противоположную сторону. Там неширокая долина Куйвивеема, за ней такой довольно насыщенный горный массив, располагающийся между Поперечной и Куйвивеемом. Несколько довольно крутых вершин примерно одинаковой высоты, ни одной выразительной среди них нет. Ну разве что вот гора Олений рог, хотя на рог она совсем не похожа — пологая.
На перевале есть тур! За скалой, ограничивающей перевальную седловинку, прячусь от ветра, жду Олега. Тут сильно дует. Стоять без движения холодно.
Вместе разбираем тур.
Пусто.
Разочарование глубоко, но впереди ещё вершина, мы знаем точно, что Седов там был. Может, в вершинном туре записка будет.
Начинаем подъем влево по гребню. Повернувшись спиной к ветру, легче идти.
Постепенно уходим в облака. Вершина закрыта по прежнему.
Слева далеко внизу на бирюзовой поверхности озера Ромб играет солнечная рябь. Ну как же так? Значит, где-то есть дырка в облаках? Обидно!
Туман вокруг нас летит косыми полосами. Пути подъёма у нас слегка разные. Опять убегаю вперёд. Но потеряться в тумане невозможно. Вершина-то одна. Знай лезь, пока не упрёшься в небо.
Подъем по гребню не сложен. Сначала средняя осыпь, затем крупная. Ярус скал. Всё идется ногами. Ну иногда лезется с использованием рук, не без этого.. Но в связках необходимость не возникла. На нашем пути нет никаких сбросов и каминов. Камнепадных мест я тоже не заметила.
Несколько высоких каменных предвершинок сменяют друг друга. Но вот показался согнутый в дугу, точь-в-точь как на Зубце, ржавый триангуляционный знак. Вершина Одноглавой! 1394 м. Высшая точка хребта Пекульней!
Но какая же буря-ураган должна пройти, чтоб согнуть стальные ноги, свернув конструкцию макушкой до земли.
Впрочем, вспоминаю фотографию в отчёте — во времена похода Седова, то есть в 1983 году, триангула выглядела уже точно так же. Только на той фотографии у них солнечный день, и даже в черно-белом исполнении видно, что виды здесь потрясающие!
Рядом с триангулой тур.
С трепетом начинаем разбирать его. В нём находится поеденная коррозией алюминиевая коробка. Возможно, это была ракетница. Достаем, открываем — пусто. Кусочки истлевшего картона — скорее всего это не остатки записки. Это донышко самой коробки. Записки нет.
Рядом на склоне Викторыч находит еще две такие же коробки, в них черный наполнитель типа смолы и стержень внутри. Кто знает, зачем были затащены сюда тридцать один год назад эти предметы.
Пишу вершинную записку. С бумагой у нас туговато. То использованные страницы из седовского отчета, то непригодившиеся карты, то характерная картонка 🙂
В записке пишу наши фамилии, данные, куда идём, погоду, всё как обычно.
Упаковываем в плёнку, в коробку, закладываем камнями. Очевидно, что люди здесь ходят, мягко говоря, нечасто. Оставляя подобное, поневоле начинаешь думать о вечном. Викторыч, проникнувшись ситуацией, называет записку пафосно — «послание потомкам». Меня это и злит и смешит, но что-то грустное в этом и вправду есть.
Викторыч расстроен, что ничего не видно вокруг.
«Да что ты! Разве не видишь? — вожу в тумане руками я, называя округу по памяти. — Вон там, на востоке, зелёные долины Куйвивеема и Танюрера, на север — продолжение хребта, горная страна — Зубец, Трезубец. На западе под нами озеро Ромб, за отрогами гор — длинное синее озеро Пекульнейгытгын. Ты что, правда не видишь?»
Не веришь мне — почитай Седова:
«Отсюда изумительный вид на весь горный массив. Вдали на юге высится г. Белая, г.Клык и множество других, разцвеченных снежниками вершин. К востоку от озера Ромб топорщится такой скалистый черный гребень, что мы долго не можем от него оторваться. На западе голубеет озеро Пекульнейгытгын, за которым раскинулась зелено-синяя равнина долины Белой. Красиво выгнулось в ущелье озеро Щелевое. Перевал рядом с ним пологий. А над ним поднялись зубчатые гребни ущелья».
Викторыч смеется.
«Да уж, теперь вижу, особенно красиво озеро Пекульней — как там его, гытгын?!»
Начинаем спуск. Здесь, в тумане, больше делать нечего. Если б и вправду была бы видимость, зависли бы точно часа на полтора, как на Зубце.
«Вышел ежик из тумана.
Вынул ножик из кармана.»
Ножики из кармана, как в считалочке, вынимать не стали. Выйдя из тумана, вынули снова фотоаппараты. Ромб всё сверкает, дразня нас, на солнце. Как так! Это возмутительно! А на вершину Одноглавой для нас дыры в облаках не хватило. И чего прилепилось к вершине это облако?
Спускаюсь я всегда очень осторожно и медленно. Камни живые, под ногами частенько проворачиваются, особенно на средней осыпи. По крупной даже полегче идти: по большим камням как по лестнице. Правда, бывает, что и крупный качнется и с гулким стуком вернется на место. Понимаю что медленно, но быстрей не могу.
Викторыч уходит вперёд, а я утешаю себя тем, что зато подниматься могу быстрей, и времени на горе в результате провожу больше — раньше прихожу на гору и позже ухожу. И как это мужики всегда так быстро и ловко спускаются?
Спускаемся мимо перевала прямо на снежник, и ну как тут не пошалить? Горка же!
В нарушение всяких техник безопасности, съезжаю на попе, на ногах, снова на попе.
Камней внизу нет, вернее есть, но всего один. А выполаживание скоро, и там уже не прокатишься. Викторыч ворчит, но я же не буду ему припоминать рискованное пролезание по мокрым скалам в каньоне, спуск с жандармов на руках на гребне Зубца. Да и еще наверняка будут подвиги 🙂
Хулиганство моё запротоколировано на камеру, но закончено благополучно. Дальше пологий снежник, он очень быстро идется большущими шагами, напоминающими полёт.
Кажется, что лишь изредка касаешься земли.
Нижняя часть снежника у подошвы, где скалы, снова становится крутой. На перегибе фирн полосами перемежается со льдом, и я трусливо ухожу опять на морену. Викторыч теперь уже в свою очередь смело нарушает технику безопасности (ДядьКоль, не хватайся за сердце! Ну дети же мы!), обходит под скалами скользкий перегиб и всё-таки спускается по снежнику до конца. А я имею еще одну возможность поснимать с высоты удивительную окраску вод озера Ромб. Если честно, я никогда не видела минерал берилл. Видела только гору Берилл, что в хребте Сунтар-Хаята. Но Обручеву верю.
А Седов этот цвет называет густым изумрудным.
Находим внизу оставленное нами — сапоги, палки. Доедаем заначки. Половинные пайки вынужденных дней отсидки дают себя знать. Уж лучше двигаться полноценный день и есть полную пайку, чем лежать, недоедая. Голод теперь подступает быстро, и хотя слабость еще не нагрянула, но спотыкач в конце дня уже иногда наступает. А нам до лагеря ещё минимум два часа пути.
Сапоги не одеваем. Все-таки по камням лучше идти в ботинках. А там, ближе к лагерю, у ручьев и болот, посмотрим.
Обратный путь раскручивается быстро. У переправы Олег, как обычно, ленится переобуваться, быстро перебегает мелкое широкое место в ручье в надежде, что не успеет залить ботинки. Я злюсь на подобную легкомысленность — ведь за спиной висят сапоги!
Отстаю, переобуваясь, но зато в сапогах потом режу болото напрямик и вылезаем к палатке на уже родной бугор вместе.
Вот так вечером выглядит наша палатка на фоне долины, откуда мы сейчас пришли. Одноглавая по-прежнему кутается.
Денёк неплох. Пройдено опять около 20 км по треку.
Выполнены пункты 1 и 2 нашей программы. Исследованы каньоны Поперечной и её правого притока, правда, с не очень утешительным результатом, что в наших условиях низом пройти мешает в одном каньоне высокий уровень воды, а в другом — наличие снега.
На Одноглавой мы побывали, этот пункт выполнен. Путь через перевал оказался много проще, чем подъём от озера прямо по склону Одноглавой. Но и тут мы не полностью удовлетворены — вершина в этот раз оказалась закрыта и увидеть всё, что хотелось — не удалось.
На очереди пункт 3 — Трезубец. Сегодня он, как и все вершины, закрыт.
Но всё у нас хорошо. («ДядьКоль! У нас всё хорошо!»)
Жаль только, что письменных следов предшественников до сих пор не найдено.
